— К Черной башне.
— Наверх?
— Наверх.
Она сама удивилась собственной откровенности. Посмотрела на незнакомца.
Ему было около тридцати. Чистое бледное лицо еще не тронуто морщинами, но возраст был виден в четком профиле, твердых скулах и подбородке. Волосы коротко подстрижены, как у солдат. Широкие красивые брови, прямой нос, светло-серые глаза и обветренные губы. При других обстоятельствах она нашла бы его интересным.
Незнакомец отвел взгляд первым.
— Думаю, ты поняла, что впредь лучше оставаться в башне?
Не дожидаясь ответа, он встал со ступеней.
— Вставай! Я тебя подвезу.
Он оглянулся по сторонам, проверяя, нет ли случайных свидетелей, и неожиданно свистнул.
Порыв ветра растрепал царевне волосы и, как поземку, погнал по мостовой остатки ночной тьмы. Вниз по улице, к старой акации, раскинувшей ветви-крылья и уже теряющей желтые перышки листьев. Мгла сгустилась в тени ветвей, становилась все плотнее, маслянистее и вдруг обрела форму. По мостовой застучали копыта.
Раньше Надя видела морских лошадей лишь в книжках. В их широтах этим созданиям было холодно. Лошадь была черной, а коротко остриженная грива — синей, как василек, словно ее разукрасили краской.
Лошадь подошла к незнакомцу, и он ласково погладил ее шею. Затем он жестом поманил Надю. Когда царевна подошла, он без церемоний взял ее за талию, подсадил на лошадиную спину и запрыгнул сам, заключив девушку в кольцо рук. Лошадь заплясала под седоками, помчалась по улице, трижды ударила копытами по мостовой и взлетела.
Волшебным лошадям крылья ни к чему, но Надя впервые увидела настоящее волшебство и была поражена до глубины души. Внизу плыли черепичные крыши жилых кварталов Серединного города.
Они поднялись так высоко над землей, что линия канатной дороги проплыла под ногами, не дав пассажирам увидеть их. Потом черноволосый пришпорил лошадь, и они быстро понеслись в сторону башни.
Приземлились мягко, прямо на площадку рядом с кадками папоротника. Мужчина спешился, потом снял девушку.
— Не убегай больше.
Надя молчала, опустив голову. Отвечать не спешила. Когда она подняла лицо, на крыше уже никого не было.
Пани Ожина, увидев утром ее лицо, ужаснулась. Приехал отец. Приехал князь Дворжак, начальник городского полицейского управления. Начались допросы.
Надя молчала.
Отец был напуган и зол. Пан Дворжак — вкрадчив и внимателен. Пани Ожина плакала.
Надя молчала.
Допрашивали караул. При царевне и без нее. У всех проверяли руки: искали нападавшего. На короткое мгновение Надя почувствовала мстительное удовольствие. Стоило указать пальцем — Любава и Рута лишатся голов.