Парень согласно кивнул. Он и не сомневался в этом.
– Тот еще динозавр, я уж думал, подобные давно выродились. С эдакими-то принципами в нынешнее время выжить почти нереально, но он, как видишь, живет и здравствует. Правильный, зараза, и единственный его недостаток: первым не предложит идти вместе. Инициативу здесь именно ты проявлять обязан.
Влад никогда не умел просить: все казалось ему, будто навязывается. Семен тем временем подошел к самому главному:
– Потому поклянись, что если разочаруешься в своей Красной линии, сам к Каю подойдешь и попросишься в ученики. И обманываться не станешь, в том числе и чувством вины, замешанным на розовых соплях: мол, «дом родной», и все прочее. А то знаю я за тобой любовь к дешевой сентиментальности. Ну? Идет?
– Клянусь, – повторил Симонов.
– Вот и молодец. Теперь я за тебя почти спокоен, – и, развернув за плечи, Семен подтолкнул Влада к уже порядком заждавшемуся Каю. – Пока, сталкер.
– И тебе, – сказал тот просто, словно расставался с дозорным на пару часов, а не, возможно, навсегда.
Семен отступил и словно растворился в темноте. Будто и не существовало его на самом деле, а все, связанное с Нагатинской, выдумал себе Влад сам. Может, он никогда и не выходил на Добрынинскую, по-прежнему блуждает в туннелях?.. Затем звук удаляющихся шагов достиг слуха, и дышать стало чуть легче.
Кай ухватил его за плечо, сжал горячие пальцы, и наваждение исчезло окончательно.
– Я… в порядке… – буркнул парень.
– Не-а, не верю, – ответил Кай, – но и в душу не полезу. Переживешь, – и они продолжили свой путь.
Шли легко, никак не верилось, будто здесь поселилось зло. Несколько раз Влад собирался заговорить об этом, но не решался: как бы не накаркать.
– Ты ведь тоже слышишь? – первым заговорил сталкер.
– Кого?
– Живущее меж перегонами. Именно чувство туннеля привело тебя к Марии.
– Оно от меня не зависит, – проронил парень. – Может случиться, а может, и нет. Вот страх отсутствует – это да.
– Ты просто не ходил пока во враждебно настроенных туннелях, – сказал Кай. – Не знаю, что точно натворили люди, но в метро теперь время и пространство иногда не подчиняются физическим законам и иной раз сильно чудят. Я сам однажды короткий перегон от Тургеневской до Китай-Города преодолевал пять дней, думал, не дойду.
– Ты зачем меня пугаешь? – спросил Влад.
– Я не пугаю, а готовлю. Сейчас нам будет очень тяжко.
«Да с чего бы вдруг?» – собирался возразить Симонов, но осекся. Его словно до костей пронизал невесть откуда взявшийся ледяной ветер; сердце зачастило, стало не хватать воздуха.