– Вот! – Хрящ поднял вверх указательный палец и погрозил им угадывавшемуся в темноте потолку. – А я давно говорю, что надо нам свое хозяйство развивать. Чего мы держим-то? Ну, свиней, ну, плантации грибов, прости господи, высадили. Только разве это хозяйство? Мы пока без связи с Тульской можем прожить лишь впроголодь, а ведь в состоянии сделаться одной из зажиточных станций! А почему не живем хорошо? Потому что стараемся плохо.
– И нас объективно мало, – поддакнул Глеб.
– О да! И это тоже. Но разве это повод опускать руки? Нет, голубчики мои! Не повод вовсе! Про ВДНХ слышали? Они там как грибным чаем торговать начали, раскрутились, вот народ отовсюду и потянулся к ним. И у нас так будет, нужно только быть упорными и работящими, не разводить бардак на ровном месте! И будем мы побогаче многих.
«С какой такой радости, интересно?» – подумал Влад, но, разумеется, промолчал. Не имел он права на подобные вопросы, да и Хрящ ничего объяснять ему не стал бы.
– А вот, скажем, если нам свиным молоком торговать, а? – заявил казначей. – Сосцов у свиньи много, упаришься, пока надоишь, еще и животные эти жадные и подозрительные, заразы. Но товар редкостный и нужный! Продукт весьма питательный. В нем, например, около восьми с половиной процентов жира, а одна свинья в день может произвести около пяти литров! О!
«Никаким молоком проблему не решить, – подумал Симонов, – да и вряд ли с ним все просто, иначе кто-нибудь уже давно придумал бы продавать его. И постоянный транзит товаров не светит Нагатинской ввиду ее расположения – весьма, надо сказать, непростого. Так и продолжим жить за счет подачек».
Если бы не сталкер Винт, время от времени навещавший Влада и делившийся с ним слухами и домыслами, тот так и остался бы в неведении относительно того, почему часть народа с Добрынинской вообще отправилась сюда. Пусть станция и страдала от перенаселенности – народ жил как на самой платформе, так и под ней, используя станционный зал под свинофермы, – но если уж люди и решались перебираться, то на другие станции содружества, а не создавать себе новый дом на периферии.
Хотя Добрынинская относилась к Ганзе, люди здесь жили бедно. Единственный плюс – дрезины по кольцевой линии ходили. Смежная с ней Серпуховская тоже похвастаться богатством не могла. На ней и не производили-то ничего. Народ жил спекуляцией. О Тульской и вовсе говорить не стоило, Нагатинской же было еще хуже. Она становилась крайней. Южнее нее находились Нагорная, Нахимовский проспект и Севастопольская – откровенно неблагополучные, а дальше вообще творилось черт-те что. Каких только россказней не ходило! Винт обмолвился однажды про ментальную опасность, жаль, не уточнил, что это значит (может, и сам не знал). Однако именно он затащил Влада в группу будущих нагатинцев и едва ли не заставил главу его взять.