Он положил руки ей на бедра, чуть ниже талии. Оба заметили, что их тела словно подогнаны друг к другу, но ни он, ни она не признали этого вслух.
– Условия?
– Скажите мне сами, каковы они, Эдвард.
Теперь, когда она ответила на главный вопрос и вручила ему все ключи, он не спешил.
– Я отгадаю три, – сказал он с улыбкой. – Если угадаю правильно, вы назовете мне остальные?
– Согласна.
Ей было приятно чувствовать так близко его крепкое тело. Как и ее мягкие изгибы доставляли ему удовольствие, отвлекая его внимание. Без малейшего усилия. Осторожно, это ее главный козырь, и игра вступила сейчас в свою самую опасную стадию – определяется будущее. Черт подери! Так нетрудно сделать этот поцелуй более серьезным, даже слишком легко, и так легко подхватить ее сейчас на руки, отнести к кровати в соседней комнате и проиграть – каков бы ни был результат – еще до того, как ты дойдешь до двери.
Его больше возбуждало то, что необходимо было сдерживаться, ждать самого подходящего момента – как с Морганом Броком, – принять как факт свою страсть к ней и отложить ее в сторону, пытаясь вместо этого проникнуть своим разумом в ее. Три условия? «Мне известны по меньшей мере пять», – подумал он, стремясь выйти победителем, нуждаясь в этой победе, ибо привык всегда побеждать.
– Не обязательно в том же порядке, – начал он. – Первое, я добиваюсь повышения содержания, скажем, не меньше четырех тысяч в год. Далее, мы станем проводить некоторое время в Париже и Лондоне, скажем, один месяц каждые два года, учитывая время на переезд, получается почти полугодовое путешествие. Следующее. Деньги, переданные Тесс в траст, какова бы ни была сумма, останутся под вашим контролем, не моим. – Он увидел, как танцуют ее глаза, и понял, что победил. – Ну и еще одно для ровного счета: я должен до безумия любить вас до скончания века.
– Вы так умны, Эдвард, я знаю, мы будем очень счастливы. – Странная улыбка вернулась к ней. – Теперь, пять было бы лучше четырех и два месяца лучше одного.
– Я попытаюсь устроить пять, хотя обещать не могу, – тут же ответил он, – и согласен на два месяца, если все остальное уравняется. Что еще?
– Ничего важного. Нам понадобится дом в Париже, но как только вы его увидите, он вам тоже очень понравится. Больше ничего, кроме того, что вы пообещаете обожать меня.
– Об этом можно было бы не просить, но я обещаю. – Его руки сжали ее сильнее. Она приникла к нему, сливаясь, чувствуя себя под защитой, хотя все еще не уверенная в нем. – Вы желаннее любой другой женщины из всех, кого я когда-либо встречал, – сказал он. – Уже одно это достаточно плохо, но ваш ум поражает не меньше, и ваши хитросплетения… нет, это плохое слово… ваши всплески гениальности… – Он на мгновение отстранил ее от себя и пристально вгляделся в ее лицо. – Нет, вы потрясающее создание, с какой стороны ни посмотри.