– Когда подрос я и взошел в лета, отец Евлампий отвез меня в Николаевскую мужскую обитель, что под Белгородом. Тамо и принял я иноческий сан… Однако понял я весьма скоро, что не божьи помыслы у монашеской братии, как о том твердил мне поп Евлампий, увещевая принять монашеское пострижение, но помыслы те о чревоугодии и злокорысти каждого. Монастырская братия забыла напрочь обеты нестяжания, целомудрия и повиновения воле Божьей. Старшая братия помыкает младшей, аки худой пастырь своим стадом, не заботясь нимало, сыта ли младшая братия. Не смог сломить я своей гордыни, как получил чин иеромонаха в тридцать лет, оставил святую обитель и ушел в мир людской. Чему посвятил себя? Лечил, просвещал в меру ума моего… – И умолк, о многом, видно было, не досказав.
– Как потом в наших краях объявился? – поинтересовался Данила, а сам себя укорил: «Надо же! Столько раз встречался с монахом в Самаре, принимал его благословение и одаривал на пропитание, а не удосужился спросить, кто он, где пристанище себе нашел в чужом поселении, тепло ли ему ночью, а может, холодные ветра по спине бегают, сна лишая и покоя…»
– Пока был молод, – продолжил рассказ отец Киприан, – усердно служил бедному люду в меру сил своих да книжную мудрость постигал жадным к познанию умом. С годами разуверился я в возможности бороться словом со злом… К тому же обуяла меня страсть непременно лицезреть иные края и народы, познать, нет ли где земель без притеснения и зла. Отпущен был с дозволения высшего духовного начальства в восточные земли, дабы среди иноверцев укреплять христианское учение. Прослышал о подвижничестве самарца Зосимы, да уже при смертном одре, при последнем издыхании нашел его на жительстве здесь, близ города. Дело его и пойду продолжать.
Умолк и перекрестился: сказал не все. Зачем им, добрым, но чужим людям, знать, что никем он не отпущен из монастыря, а просто беглый чернец и за ним тянется страшное «государево слово» за неоднократные попытки поднять мужиков и увести их на свободные земли Сибири.
Сказал другое:
– Есть у меня заветная, Богу угодная дума: дойти до земли, где когда-то было могучее царство пресвитера Иоанна Византийца. Та земля прозывалась «Царство Трех Индий».
Илейка, услышав об Индии, насторожился – ведь и путник указывал дорогу в Беловодье мимо царства Индийского!
– И чего ж теперь там? – тихо спросил он, опасаясь, что отец Киприан более ничего не скажет про далекую страну.
– Населено то царство было христианами, бежавшими в давние века из Византии, а вел их туда пресвитер Иоанн, устрашившийся смерти за противоречие духовному начальству. Но что с ними сталось потом – неведомо. Должно, ушли люди в дремучие края, когда размножился и окреп монгольский народ из Чингизова племени. Сыскать бы тех христиан да вернуть в лоно святой церкви, и была бы тому человеку великая благодать от Господа нашего. О стране пресвитера Иоанна читал я в германских хрониках.