Недалеко от мельницы запылали первые пожарища – загорелись три мужицкие избы и поповское просторное подворье.
– Отходите к усадьбе! Все отходите скопом! – скакал вдоль околицы бесстрашный, до красноты в лице разъяренный Чуприн. – У церкви встанем для боя с драгунами!
Не остерегаясь пуль, Чуприн с коня палил в гренадеров, которые густо шли по кустистой пойме и поочередно с колена залпами стреляли по плетням и ближним жилым постройкам. Ромодановцы отвечали нестройными выстрелами, пригибаясь, оставляли ненадежное укрытие и между дворами убегали к демидовской усадьбе и к церкви.
– Ну, дай и нам Господь ноги, а здесь делать боле нечего, – выкрикнул, невесть для кого, Кузьма: бывшие с ним мужики уже мелькали спинами вдоль кривого плетня, уходя по заросшей лопухами канаве. Кузьма разрядил ружье в плотную цепь солдат, которые широко охватывали Ромоданово. Еще дальше, отсекая волостное село от Игумнова, скакали конные эскадроны, взбивая копытами пыль накатанного тракта и мягкий чернозем пашни.
Слева от отца Киприана и Кузьмы в непролазных кустах приокских зарослей еще раз с треском и шипением взлетела вверх черная земля вперемешку с молодыми побегами ракитника. Монах успел носом ткнуться в плетень, а по спине больно бухнуло несколько сухих комьев. Оглушенный, еле различил голос Кузьмы:
– Бежим, святой отец! – не отряхнув землю с кафтана, Кузьма вскочил было на ноги, то тут же под прицельными пулями плашмя повалился за толстое бревно, потерял простреленную мурмолку. Потом вновь привстал и, невероятно согнувшись, ловко увертываясь от кустов, словно угадывая направление пущенных в него пуль, побежал не в сторону села, а к зарослям на берегу Оки.
Отец Киприан, и без того пригнутый к земле, не успев толком передохнуть от долгого и поспешного бегства от гончаровской деревни в Ромоданово, побежал за Кузьмой из последних сил. Бежал, задыхался и беспрестанно оглядывался на отхлынувших от околицы ромодановцев. От прямого удара бомбы повалилась набок и загорелась мельница, а вокруг нее уже сновали солдаты, вылавливая в подворьях сломленных пушечным боем мужиков. Тех, кто кучно, отбиваясь рогатинами и копьями, пятился к демидовской усадьбе, гренадеры теснили штыками, пытались окружить и не впустить за каменные стены поместья и церкви. Чуприна уже не было видно…
Отец Киприан вздрогнул – из кустов, где только что за плетнем лежали они с Кузьмой Петровым, диким зверем вывалился дюжий, увешанный амуницией гренадер, выставив далеко вперед ружье.
– Держи-и татей! Уйдут! – завопил гренадер и бросился догонять убегающих. Отцу Киприану показалось, будто ловкая, поднаторевшая рука заплечного кнутобойца уже хватает его за взмокший ворот рясы. От этого пакостного чувства спазмой передавливало горло, в густой траве заплетались непослушные ноги.