– Отец Киприан, что с тобой? – Илейка успел подхватить монаха со спины, помог сделать несколько шагов, подальше от холодной воды, усадил у большого валуна.
Отец Киприан дышал широко раскрытым ртом, дышал медленно, стараясь унять острое покалывание в груди: казалось, что нечистая сила оплела сердце густыми ветками терновника, не трепыхнуться ему… Сквозь боль монах скорбно улыбался Илейке. Отрок стоял рядом на коленях, пытался подсунуть под него сложенное в несколько раз теплое рядно. Потом отец Киприан медленно перевел взгляд на холмистое нагорье, словно пытался заглянуть за окоем.
Илейка не мешкая собрал поблизости сухой мох, наломал с ближних кустов веток, разжег костер. А сам все говорил и говорил, что вот, пожалуй, они в вправду вышли к Уймонской долине, что теперь они отдохнут до утра, подкормятся остатками сушеного мяса и сухарей да и пойдут к голубому озеру. И как славно у них все получается: столько идут – и все по путнику! То счастье, что от старца Анания достался им заповедный путник.
– Вы тут посидите у костра с Иргизом, а я в лесок за дровишками сбегаю, ночью согреваться будем отваром шиповника. Годится так? Погрейся пока кипятком.
Отец Киприан с трудом переводил взгляд, стараясь не терять побродима из поля зрения. О чем говорил отрок, он не слышал, вернее, слышал, но не мог связать слова в одно целое – каждое слово, будто свинцовая дробь о скалу, стучало в уши само по себе, бессмысленно и разрозненно.
Монах принял в плохо гнущиеся ладони кружку и почти не почувствовал тепла только что вскипевшей воды.
Илейка оставил Иргиза возле бивака, подхватил топор и побежал к обрыву, рядом с которым начинался редкий лес. За работой не сразу заметил перемену в голосе Иргиза. Обычно, когда молодой хозяин уходил куда-то без него, Иргиз молчал, лишь призывно взлаивая. А тут заупокойный, душу вынимающий вой. Илейка вдруг похолодел, вспомнив прежде слышанное от стариков, что собака воет к покойнику. Забыв о дровах, он кинулся к биваку напрямик, по каменным завалам, не разбирая дороги.
Ударившись коленями об острые камешки, Илейка встревоженно опустился рядом с неподвижно замершим отцом Киприаном. Кружку монах уронил себе на колени, горячая вода замочила полу кафтана, но отец Киприан не чувствовал этого. Сухие губы его были плотно сжаты, остановившийся взгляд устремлен в сторону далекого голубеющего озера.
– Отец Киприан, что с тобой? Тебе худо?
Страшась вспугнуть встающее перед ним видение, отец Киприан предостерег отрока:
– Тише, брате Илья, тише. Смотри, вот, от сини окиян-моря ОНИ идут к нам. Видишь?