Все ближе с севера подходила к Жигулям желто-кафтанная осень 1753 года, все чаще говорили в Самаре об отъезде в Оренбург на ежегодные осенние торги.
Несколько раз Данилу Рукавкина навещал его старинный знакомец Алексей Кандамаев. Тяжело наваливаясь локтями на скатерть поверх просторного стола и громко отдуваясь, он начинал извечный купеческий разговор – какие товары брать да сколько возов, чтобы зря не проездить и лишнего не возить попусту:
В очередной свой приход Кандамаев выглядел крайне нездоровым. За минувшие два-три года он изрядно располнел и теперь с завистью поглядывал на среднего ростом, поджарого и крепкого в теле Рукавкина, который любил туго опоясываться широким кушаком, чтобы не давать воли животу расти безмерно.
– Брюзгнуть стал я, Данила. Робость взяла ехать хворым в такую даль, – пожаловался гость, твердым ногтем водя по скатерти, а сам в глаза Рукавкину смотрит, словно совета какого ждет. – Вот и порешил послать вместо себя приказчика Родиона Михайлова. При мне в лихоимстве не замечен ни разу, а там… без присмотра как себя поведет? А то и обмишулиться запросто может… Так ты будь ему при нужде за доброго советчика.
В последние дни августа, когда на землю пришел Иван постный – осени отец крестный, а под крышами домов обильно повисли красные гроздья рябины, чтобы набраться сладости на первых морозцах, разговоры об отправлении каравана сменились неспешными сборами.
Данила сам занялся этим важным делом. Приказчика он не держал: невелико было его хозяйство. И еще – в денежных отношениях предпочитал полагаться на себя. Знал, что алтын подобен зимней сосульке на усах – если прилипла, то оторвать можно только с болью и слезами.
Данила придирчиво, будто приданое будущей невестки, осмотрел отложенные разноцветные тюки сукна, корзины со стеклянными и металлическими украшениями, разновеликими зеркалами и гребешками: киргиз-кайсацкие купчишки охотно берут все это в подарок своим дочкам и женкам. Берут и для прибыльного торга у себя в далеких степных кочевьях, куда российские купцы хаживать пока не отваживаются.
Отошел от полок, прикинул, сколько пудов будет в головках сахару, сложенных в плетеные короба. Не утерпел и на ощупь насладился теплотой мягких беличьих шкурок и лисьего меха. И добротные мерлушковые шубы в Оренбурге всегда в приличной цене.
– Гоже, – удовлетворенно хмыкнул Данила, крепко потер сухие ладошки. Прежде он и половины такого богатства не собирал в караван. Тысяч на шесть золотых рублей уготовил, а бог даст выгодно расторговать да еще выгоднее закупить шелков у азиатцев…