Со двора послышался ломающийся басок сына Алексея:
– Тятенька! К столу пора, ужин готов.
Данила по привычке послюнявил пальцы и придавил горящие фитильки расставленных по углам свеч. В полутьме амбара еще раз окинул взглядом приготовленные товары, остался доволен.
За ужином объявил домочадцам:
– На завтра, помолясь, в дорогу.
Илейка так резко поднял голову над миской, что Данила обратил на это внимание.
– Возьму непременно, не страшись, – и тихо рассмеялся, вполуоборот к жене сказал: – Едва ли не каждый купец в Самаре заспрашивался – не в Сибирь ли я отбываю? Отчего это, дескать, твой приемыш дорогу до Китайского и Индийского царства выспрашивает? А я им в ответ: час придет, и в Индию сходим непременно.
Илейка смутился, опустил глаза в миску. А Данила уже о другом посетовал:
– Надежного работника не успел подыскать. А кого попало не возьмешь к товару стеречь.
Илейка вспомнил рыжебородого бурлака Герасима, с которым познакомился на берегу Волги, выспрашивая про Катунь.
– Чем же он тебе приглянулся? – заинтересовался Данила и перестал черпать щи.
– К людям добр. Хлебом готов поделиться со всяким нуждающимся. Возьмите его, ногами хвор при воде работать.
– Это хорошо. Коли сам добр, то и люди ему тем же отзовутся. После ужина сбегай и покличь его ко мне.
Опасаясь проспать выезд каравана, Илейка проснулся утром чуть свет. И все же, выйдя на крыльцо, увидел на подворье уже четыре воза. Всхрапывали впряженные кони, и новый работник Герасим вместе с Алексеем выносили тюки и корзины, сноровисто укладывали плотными рядами, покрывали серым рядном от пыли.
В горнице хозяин прощался с женой.
– Не печалься, душа моя Дарьюшка. Или город Оренбург не российский? Или тамошний губернатор Иван Иванович Неплюев мне не добрый знакомец? Поторгую и с первым снежком возвращусь к дому жив и невредим.
Данила был одет уже по-дорожному. Хозяйка обняла его и приникла головой к плечу. Тихо напутствовала:
– Езжай счастливо. Да возвращайся скорее, медведушко ты мой лохматый, – шутя растрепала причесанную бороду мужа. – Ишь какой непролазной бородой зарос.
Данила тихо рассмеялся на сдержанную ласку жены:
– Да уж не голобородый Гришка Отрепьев!..
– Помилуй бог, разве я в укор твоей бороде сказала? Ждать буду и скучать ежечасно. – Дарья отстранилась от мужа, сдержанно улыбаясь, не спешила отпускать Данилу. И все-таки пора ехать…
Увидев на крыльце Илейку, Данила крикнув ему через раскрытое окно:
– Ну что же ты мешкаешь? Собирайся живо! Поедем смотреть азиатцев, от которых я тебя «выкупил».
Молоденьким петушком, выпущенным поутру из темного курятника, Илейка запрыгал по сенцам в свою каморку захватить немудреное богатство: торбу, кафтан, подарок хозяйки после рассказа Панфила, как Илейка вынудил его первым выбираться из ямы, а сам в ней остался выжидать. Кафтан этот совсем еще недавно носил старший сын Данилы, но выглядел он почти как новый: Алексей бережлив к вещам, не гонял, как младший брат, по оврагам.