Кононов вдруг сделал знак, и все трое поспешно отступили с площади в боковую улочку, справа показалась странная многолюдная толпа.
– Хоронят кого-то, – кашлянув, тихо сказал Григорий.
По улице со стороны южных ворот к площади вышла процессия, впереди которой на носилках несли покойника, укрытого дорогим белым покрывалом. Из боковой тесной улочки напротив притаившихся россиян почти разом выбежали несколько укутанных паранджами женщин, и те, пробегая мимо носилок, бросали на тело красивые лоскуты шелковой ткани или монеты, которые тут же беззвучно падали на пыльную улицу. По древнему верованию хивинцев, если женщина не может родить ребенка, то должна вот таким образом, через подарки, выкупить себе душу покойника. Да не любого, а многодетного, чтобы и будущий ребенок мог завести потом большую семью.
Одна из женщин, бормоча что-то под паранджой, шмыгнула мимо россиян и обдала их удивительным ароматом, будто перед выходом на улицу специально выкупалась в душистой ванне, смешав воду с маслом цветущей розы.
– Ишь ты, цветок чужого сада, – не удержался от тихого восхищения Федор, оглядываясь вслед женщине, которая дробно семенила каблучками мягких сапог, уходя по солнечной стороне улицы, потом проворно, будто серая мышь полевка в копну сена, юркнула в боковую калитку.
В похоронной процессии участвовали только мужчины, перепоясанные кушаками поверх теплых халатов, как того требовал обычай. Когда покойника пронесли через площадь, россияне продолжили путь к дворцу хана. Прошли вдоль высоченной наружной стены – крепость в крепости, – с опаской покосились на рослых стражей у закрытых арочных ворот – не придрались бы по какому поводу да не уволокли бы за эти непроницаемые стены! – торопливо завернули за развалины старого минарета и вышли к дому, где разместили посланцев оренбургского губернатора Неплюева. Кононов вздрогнул и ухватил рукой за плечо караванного старшины.
– Смотрите, братцы! И возле их ворот стража!
Этого Данила никак не ожидал! Четыре воина равнодушно поглядывали на редких здесь прохожих. Яркое солнце отражалось от медных шапок и наконечников длинных копий. В сильном душевном смятении подошли к воротам. Увидев чужестранцев, воины насторожились: оба казака при оружии, за поясами торчат пистоли, висят на ремнях в потертых ножнах кривые сабли.
– Григорий, спроси, можно ли нам войти к посланцам будто бы по торговому делу, – попросил Данила, не в силах скрыть гнетущего волнения – что ни день, то Хива преподносит очередной сюрприз.
Григорий приветствовал хивинских стражников прижатием правой руки к сердцу. С трудом подбирая чужие, теперь так нужные слова, попросил доблестных воинов дозволения войти в дом посланцев.