Утяган-бек быстро и молча пробежал глазами по бумаге, начал было пояснять, что караван-баши «ференги урусов» просит убрать стражу от их товаров и дозволить посланцам Гуляеву и Чучалову жить одним котлом совместно с караванщиками. Хан Каип и дослушать не успел последних слов спокойного и тихого Утяган-бека, как рядом взорвался словесной бранью Елкайдар. У Малыбая от нервного напряжения затряслась реденькая бородка, когда он шепотом начал переводить Даниле не речь, а «псово лаянье» Елкайдара.
– В зиндон да в колодки Гуляева! – выкрикнул Елкайдар и судорожно выбросил перед собой руки со стиснутыми в кулаки пальцами, словно вцепился уже в ворот гуляевского кафтана и тащит российского посланца в тюрьму – зиндон. – Неплюев прислал не послов, а доглядчиков для примечания Хивы и пределов Хорезмской земли! Их мало держать под караулом, надобно вывести в пески и там убить!
Шигаул Сапар-бай скосил глаза – как хану Каипу пришлись выкрики Елкайдара? – несмело возразил:
– Что сделали они плохого?
– От Гуляева все зло нашим купцам в урусских городах! Там их всюду теснят, хватают при совершении намаза и треплют за бороды, насмехаясь над нашей верой! В сырых ямах бьют кнутами, подвешивают за руки и жгут углями ноги, чтобы рассказали о дорогах на Хиву и провели урусское войско с большими пушками. Остерегись, о мудрый хан, не забыли урусы, как головы их князей висели над Бахча-дарвазом[44]. Хитрых змей пустили впереди войска, неслышных, но с ядом под языками!
Хан Каип вскинул голову и внимательно посмотрел на Малыбая, потом на Данилу Рукавкина – видел, как купец шепчет на ухо караван-баши «ференги урусов», переводя слова достарханчея. Во взгляде этом – настороженность.
По спине у Данилы – будто медведь заледенелой лапой продрал!
«Что мелет этот аршин заморский на наше начальство! Кто таскает их за бороды? Каков лгун! Им дозволили мечети соорудить на Гостином дворе, чтобы собирались там для совершения своих обрядов. Погубить решил посланцев этот сущий змей. Вон ведь уже и судорога бьет злобного достарханчея!» Упрямая гордость и желание дать должную отповедь наговорщику толкнули Рукавкина нарушить придворный этикет и без дозволения хана вступиться за честь посланцев.
– Нехорошие слова говоришь ты, Елкайдар! Про российских посланцев и про наше якобы неуважение к мусульманской вере и к хивинским купцам. О том ведомо всем, кто хотя бы раз бывал в наших городах. И сюда пришли мы не доглядчиками, а с миром. О мире же к вашему повелителю пишет в своих письмах и господин губернатор. Все остальное – злой и умышленный навет недоброжелателя.