– О замыслах Нурали-хана не ведаю, караванный старшина, но в твоих словах есть здравый смысл. И мне теперь думается, что не мог Эрали-Салтан вот так самовольно поступать, рискуя навлечь большую войну между ханами. У младшего брата была при себе сотня нукеров, с ними он и поспешил на зов каракалпакских старшин, поддавшись соблазну сесть на трон хорезмской державы. Общими силами мятежники захватили город Чап, пополнили свои полки местными жителями и стали дожидаться подмоги от кочевых туркменов. Да вышло так, что Каип-хан оказался проворнее туркменских старшин – под стенами Чапа довольно скоро появилось хивинское войско. И что произошло?
В тот поздний вечер Михайло стоял на страже у шатра Эрали-Салтана. К нему, замеченный еще издали, приблизился худой и высокий, в оборванной одежде дервиш, монотонно постукивая посохом о твердую дорогу. За плечами тяжело отвисла истертая тигровая шкура, которую дервиш носил для совершения ритуала над женщинами, мечтающими иметь ребенка сильным и ловким, каким был некогда и этот тигр. Пустая тыква для сбора подаяния болталась у пояса на залапанной веревочке, и в черное неприкрытое отверстие порывистым ветром надувало с камней пыль.
Дервиш подошел вплотную к Михайло и властно стукнул посохом о каменистую дорогу – звякнули колокольчики. Из резких протяжных слов, которые прокричал дервиш, Михайло понял, что он хочет видеть непременно Эрали-Салтана.
– Не торопись, путник. – Михайло загородил ему дорогу. – Время нынче куда как тревожное. И мало ли кто может укрыться под одеждой бродячего святого дервиша. Вдруг тебя подослали со злым умыслом против молодого царевича, тогда что будет? – проговорил Михайло, называя Эрали-Салтана привычным русским словом «царевич». Дервиш стоял, невозмутимо вперив глаза в «ференги уруса» и не понимая его слов. Михайло трижды хлопнул в ладоши, вызвал к себе старшего из охраны. Тут же откинулся тяжелый полог, вышел пожилой усатый сотник. Левый рукав халата и кольчуги болтался свободно – сотник был одноруким. Он молча выслушал вкрадчивую, с оглядками сказанную речь дервиша, встревожился полученными известиями и поспешно исчез в шатре. Дервиш переминался босыми ногами на холодных камнях, терпеливо ждал.
Михайло за минувший год уже малость освоил чужую речь, сумел понять из разговора, что какой-то военачальник из хивинского войска, вроде бы даже из россиян, по весьма важному делу просит тайной встречи с Эрали-Салтаном.
«Не злой ли умысел со стороны хитрого Каина? – подумал Михайло с беспокойством за жизнь молодого киргиз-кайсацкого предводителя. – Как бабку родами не удивить, тако же и азиатских баев заговорами и тайными убийствами. Выманят царевича в пески, да и порешат там перед самым сражением».