— Это мама, — сказала Синди, кивнув в сторону звона. — Наверное, она услышала, как ты подъехал, и теперь сгорает от нетерпения.
Майлз по-прежнему рыскал глазами в поисках проклятой кошки.
— Она ждет тебя в беседке, — продолжила Синди. — Я обещала привести тебя сразу же, так что пойдем. — Она начала медленно, неуклюже разворачиваться на ходунках: — У меня медленно получается.
— Все хорошо.
Майлз взял ее за локоть, он был все еще под впечатлением от враждебности кошки и своего постыдного страха перед ней. Колокольчик звонил не переставая, пока они медленно продвигались вперед, а у входа в патио он увидел Тимми, распластавшуюся на внутренней стороне раздвижной сетчатой двери — точно посередке; вонзив когти в сетку, кошка громко урчала. Кое-где сетка была порвана, а значит, Тимми не впервые исполняла этот акробатический номер.
— Она обожает звон маминого колокольчика, — с нежностью произнесла Синди.
Снаружи в беседке сидела старуха лицом к реке, спиной к ним и непрерывно звонила в колокольчик, будто ожидая, что рыба выскочит из воды по ее команде. Все прочие же прискакивали. Почему бы и рыбе не последовать их примеру? Грейс Роби говорила, что слышит колокольчик работодательницы даже во сне. Майлз опять растрогался: выбор у Синди был невелик — либо жить дома и подчиняться колокольчику, либо оставаться в больнице Огасты; печальнее участи не придумаешь.
Прежде чем выйти наружу, Майлз глубоко вдохнул и взглянул на нее.
— Синди, — ласково сказал он.
Это было ошибкой. Удерживая ходунки левой рукой, правой она ухватилась за рукав Майлза, обнаружив недюжинную силу:
— Я слышала о тебе и Жанин. О вашем разводе. Мне так жаль, Майлз.
Он прибег к чистой правде, полагая, что от этого будет больше толку:
— Мне тоже.
Но его интонацию Синди явно пропустила мимо ушей.
— Ты никогда не любил ее, Майлз, — заявила она. — Мне ли не знать.
— Она тоже так говорит, — признался Майлз, взгрустнув от того, что две столь разные женщины пришли к одинаковому печальному выводу.
Отпустив его рукав, Синди вцепилась в его пальцы, зажав их почти как в тиски.
— Я солгала, Майлз, — из ее глаз опять покатились слезы, — я не сожалею о вашем разводе. Это дает мне тоненькую ниточку надежды…
— Синди… — Он попытался вырваться, но так, чтобы не уронить ее. Колокольчик в патио звенел все громче.
— Я все еще люблю тебя, Майлз. Ты это понимаешь, да? Это единственное, чего литию у меня никогда не отнять. Ты ведь в курсе? Лекарства промывают наш мозг, и со многим становится легче мириться, но они не могут затронуть твое сердце! Не могут изменить то, что в нем уже есть, Майлз.