прибыльно, и таковым ресторан оставался долгие годы.
Майлзу нередко слышалась нотка сожаления в голосе миссис Уайтинг, когда она вспоминала о своем обещании оставить ему ресторан. Казалось, она винила Майлза в том, что дела настолько плохи, и вопрошала вслух, зачем ей не самый доходный бизнес, который грозит превратиться в убыточный. Но когда — и такое случалось не раз — Майлз падал духом и задавал своей нанимательнице тот же вопрос, миссис Уайтинг мгновенно меняла тон и призывала Майлза не опускать руки. «Имперский гриль», уверяла она, крайне важен для города в качестве единственного заведения, где не кормят фастфудом, и обитателям Эмпайр Фоллз, из последних сил сохраняющим надежду на будущее, «Гриль» жизненно необходим, и неважно, процветает ресторан или нет.
Еще более загадочным было возникшее у Майлза ощущение, что миссис Уайтинг совсем не обрадовалась, когда бизнес с некоторых пор начал оживать. В последние девять месяцев благодаря смелым инициативам Дэвида ресторан успешно сводил концы с концами, а весенние месяцы завершились даже небольшой прибылью. Когда Майлз доложил миссис Уайтинг о внушающих оптимизм переменах, ожидая улыбчивой реакции на скромное умножение ее достояния, она отнеслась и к этому известию, и к самому глашатаю настороженно, будто не поверив представленным ей цифрам либо заподозрив, что ребятки Роби пытаются ее на что-то раскрутить.
Майлз знал, что миссис Уайтинг упомянула в своем завещании о передаче «Гриля» Майлзу, много лет назад она показала ему соответствующий пункт в документе. Но чего он не знал, естественно, не изменила ли она завещание, о чем его не раз предупреждал Дэвид. Конечно, всякое могло быть, но Майлз упорно твердил — по крайней мере, в ответ на сомнения брата, — что коли старушка пообещала оставить ему ресторан, она так и поступит. Однако признавал: было бы очень в духе миссис Уайтинг сделать так, чтобы к моменту наследования ресторан стоил как можно меньше. Пока же отжившая свое «Хобарт» оставалась исключительно его проблемой, и Майлз подумывал о резиновых уплотнителях.
Тик сидела напротив, устало жуя батончик мюсли в ожидании завершения посудомоечного цикла.
— У меня случился «имперский момент» по дороге сюда, — сообщила она без особого энтузиазма. — Не очень грандиозный, но все же. Цветочный магазин. «Б. У. К. Е. Й. Т.»
Они играли в эту игру уже год, обнаруживая непреднамеренный юмор в опечатках «Имперской газеты», странностях в рекламе местных магазинов, логических нестыковках в объявлениях и указателях, как, к примеру, в надписи на кирпичной стене, огораживавшей старую пустующую рубашечную фабрику, — «БЕЗ ПРОПУСКА НЕ ВХОДИТЬ». Они называли эти смешные находки «имперскими моментами», и Тик проявляла завидную, если не обескураживающую ловкость в этой игре. В прошлом месяце в Фэрхейвене она заметила объявление рядом с закрытой из-за ремонта дверью невзрачного бара, о котором поговаривали, что там собираются геи, — «ВХОД СЗАДИ». Майлз опешил, осознав, что его шестнадцатилетняя дочь понимает юмор ситуации, но в то же время гордился ею. Хотя и задумывался, а не была ли права Жанин. Его будущая бывшая с самого начала не одобряла эту игру, считая, что таким способом эти двое опять демонстрируют свое мнимое превосходство над всеми и особенно над нею, Жанин.