Следующий год будет лучше. Зака, одного из очень немногих в его параллели, игравших в школьной команде, ценили, хотя ребята постарше, особенно из выпускного класса, не торопились сближаться с ним. Порой ему казалось, они что-то слышали о нем еще до того, как с ним познакомились, и в голове у него начинали роиться всякие подозрения. Он надеялся, что все изменится после матча с Фэрхейвеном, но тренер, гад, кинул его, опять поставив лайнбекером Билли Вольфа, когда у того зажила лодыжка. Быстро же он забыл, кто нанес удар, полностью изменивший расклад в гребаном матче. Тренер напрямую ему ничего не сказал, но Зак был уверен: ему ставят в вину всю эту плохую рекламу. Квотербек из Фэрхейвена с тех пор больше не играл, а в газете на прошлой неделе написали, что родители везут его в Бостон с намерением выяснить, почему у него постоянные головные боли. Спросили бы Зака, он бы объяснил почему. Головная боль не утихнет, потому что этот гомик боится снова выйти на поле. Один точный удар — и у парнишки желание играть в футбол как отрезало.
«Запоздалый силовой прием», так они это теперь называли, посмотрев запись игры, на которой этого сюжета толком и не было, поскольку камера следовала за полетом мяча. Тренера спрашивали об этом в интервью, и он ответил, что видео не представило прямых доказательств неправомерности силового приема, но в раздевалке перед последней игрой он толкнул речь: мол, драться только по правилам, не задирать соперника, когда мяч уже не у него, и многие тогда уставились сначала на Зака, а потом в пол. И это его так взбесило, что он сразу же, еще на первом розыгрыше, сцепился с парнем из другой команды, после чего обоих удалили с поля. Потом до конца игры он просидел на скамейке запасных. Тренер будто в упор его не замечал, разве что глянет на него и покачает головой. Так что, может, в следующем году все сложится лучше, а может, и нет.
Зак пристально смотрел на дом, за деревьями были видны лишь его очертания. Что ненормально, если подумать. Прошлым вечером этот Восс сперва не хотел, чтобы его подвезли до дому, потом не хотел, чтобы они сворачивали на раздолбанную подъездную дорожку; говорил, что его бабушка болеет и ее нельзя беспокоить. Но свет в доме не горел, как и сейчас. Что, старуха настолько плоха, что даже не в силах встать с кровати и включить свет? Или совсем из ума выжила и не отличает дня от ночи?
— Что там за дела у Тик? — спросил Зак, не глядя на своего пассажира. — Между ней и этим Джоном Воссом?
Он вспомнил, зачем взял с собой Джастина: нужно было, чтобы кто-нибудь постоял на стреме. Но теперь мысль его двинулась в ином направлении. Даун Диббл ходил на уроки рисования, где сидел за одним столом с Тик и Джоном Воссом — и этой жирной хрюшкой Кэндис, — и, значит, из него можно было вынуть кой-какие полезные сведения.