— Она просто его жалеет, — пожал плечами Джастин.
Зак обдумал его ответ. Верно, Тик, она такая, вечно носится со всякими лузерами. Хочет стать художницей, но если Зак мыслил правильно, то закончит она тем, что откроет приют для колченогих собак. Недавно он смотрел передачу по телику про безмозглую тетку из Калифорнии, которая подбирает раненых псов, неважно, породистые они или нет, и даже здоровенных уродов, сжирающих по пятьдесят фунтов собачьего корма в день, и все они ковыляют вприпрыжку по ее ранчо, словно рота паралитиков. Вместо того чтобы выпрашивать пожертвования на кормежку этих псин, лучше бы попросила мешок пуль, чтобы избавить их от мучений.
— А с какой стати она устроила его на работу в ресторан к своему папаше?
Джастин закатил глаза, явно считая, что уже ответил на этот вопрос. Из жалости и устроила, что тут не ясно.
— Я слыхал, она влюбилась в парня, с которым познакомилась на отдыхе, — сказал Джастин. — Живет он в Индиане или еще где.
— Или еще где? Типа, если не там, то тут? Если не в Индиане, то еще где? Ты уверен? Точно уверен, что не, например, где-то еще?
— Что слышал, то и говорю.
— От кого слышал?
— От Кэндис.
— Королевы отсоса.
— Эй, — сказал Джастин, — если она захочет взять в рот у меня, я не против.
— Потому что другие ее к себе не подпустят, — припечатал его Зак.
— Хочешь сказать, что не согласился бы помять такие сиськи?
— Она — жирная дура, вот что я хочу сказать.
— Нет, сиськи, они не жирные. — У Джастина определенно сложилось твердое и неколебимое мнение на сей счет. — Жирным бывает живот, или талия, или бедра. Но сиськи — совсем другое дело.
Заку его абстрактные философские аргументы были неинтересны, как и любые другие соображения Дауна Диббла. Итак, что, если Тик вправду влюблена в какого-то педика из Индианы или Ещегде? Надо ли из-за этого переживать? Зак все сильнее склонялся к точке зрения своего отца о девушках, обитающих на этой земле с единственной целью трахать тебе мозги. «Они не успокоятся, пока не доведут тебя до белого каления, — объяснял отец, стараясь, чтобы Зак понял и про мать, и про то, как начался весь этот сыр-бор, и почему мать от них уехала — давно это было. — Они никогда не выступят в открытую, — продолжал отец, — как сделал бы любой мужчина. Они просто пыряют тебя исподтишка. Раз пырнут, два пырнут, и поначалу ты даже не замечаешь, что из тебя кровь вытекает, а потом, бац, крови стало на кварту меньше, а то и на две. Короче, они не оставляют тебе выбора», — всегда добавлял отец. И что делать, подаваться в пидоры?
— Сколько поставишь на то, что под его кроватью мы найдем кучу журналов для извращенцев? — спросил Зак.