— Кстати, он заходил в бар недели две назад, — добавил Дэвид. — Говорил, что Зак в письме спрашивал, как дела у Тик. И просил передать, что зла на тебя не держит.
— До чего мило с его стороны, — засмеялся Майлз. — Да он на мне живого места не оставил.
— Это правда, — согласился Дэвид. — Впрочем, нос у него плохо заживает. Такое впечатление, будто он свой потерял и позаимствовал дубликат у трупа. Какой-то он у него серый. Однако, если бы ты соврал, что тебе жаль, было бы супер.
— Мне и правда жаль, — ответил Майлз, хотя сильно сомневался, дано ли Джимми умение прощать. — Я же говорю, дело не в Минти. Я знаю, что она за человек. Может, я потратил целую жизнь, чтобы разобраться с ней, но теперь я понял.
— Ладно, — сказал Дэвид, — тогда просвети меня.
Майлз ответил решительным «нет», сознавая, сколь параноидально прозвучат его объяснения. Среди газетных вырезок, присланных братом, была и статья о приобретении Св. Кэт инвесторами из Массачусетса, планировавшими преобразовать церковь в четыре трехэтажных кондоминиума. Наиболее экстравагантная деталь — джакузи в колокольной башне, которую Майлз так и не отважился покрасить. Архитектурные планы иллюстрировали, во что превратится здание, где Майлз с матерью слушали мессу, а рядом были помещены маленькие фотографии отца Тома (до деменции) и отца Марка, оба ныне обитали при Сакре-Кёр. Пусть доказательствами Майлз и не располагал, но был твердо уверен: либо настоящий покупатель церкви — миссис Уайтинг, либо она уже забронировала апартаменты в одном из кондоминиумов, чтобы проводить хотя бы часть года в родном городе, который некогда любила, пока не сгребла под себя все, что в нем было хорошего, и не испоганила. Заводи мотор и управляй процессом, как всегда. И неважно, сколь мало оснований имелось у Майлза для этой уверенности, зато не было ни единого сомнения в своей правоте.
— Послушай, — сказал Дэвид, — я рад, что Тик становится лучше. Но ты не замечаешь, как сам хиреешь? — Майлз промолчал, и брат продолжил: — Невелика будет победа, если ты ее спасешь, а себя загубишь.
— Этот размен меня вполне устраивает, — ответил Майлз, думая о том, что именно на такую сделку решилась его мать, хотя и приобрела не слишком много.
— Я бы еще понял, если бы у тебя не было иного выхода. Но разве мученичество так уж необходимо? Скажи, кто от этого выиграет — ты или она?
— Я не выдаю себя за мученика, Дэвид.
— Да ну? Кому ты мозги засераешь?
— Дэвид…
— Потому что я уже побывал на этой дорожке, братец, и прямо с нее въехал в гребаные деревья, и все, чем я с тех пор могу похвастаться, — раздолбанная рука.