В Бостоне его встречал лимузин с шофером, симпатичным малым, не имевшим ничего против задержки в Фэрхейвене, где Ч. Б. попросил остановиться, чтобы купить подарок жене. Если шофер и нашел странным выбор заведения для такой цели — ломбард, — свое недоумение он оставил при себе.
Его размышления о причудах богачей длились не долго. Когда хозяин ломбарда осведомился, какое оружие предпочитает клиент, Ч. Б., за свои пятьдесят девять лет выработавший здоровое отношение к собственной некомпетентности, ответил: «Такое, чтобы любой дурак управился». Хозяин ломбарда предложил ему вычищенный немудреный револьвер, показал, как заряжать его и разряжать, затем попросил клиента потренироваться на холостых патронах и, удостоверившись, что покупатель освоил эту науку, напомнил на прощанье, что оружие не выстрелит со взведенным предохранителем, но если не проверить, стоит ли оно на предохранителе, может и выстрелить. Также оно не стреляет без пуль, поэтому Ч. Б. положил в один карман коробочку с пулями, а в другой револьвер.
— Куда теперь? — спросил шофер, когда Ч. Б. Уайтинг снова взгромоздился на заднее сиденье лимузина.
— Домой, — ответил Ч. Б., заряжая револьвер. — Мне не терпится увидеться с женой.
* * *
Что же остановило его?
Когда лимузин свернул на подъездную дорожку к его бывшему дому, Ч. Б. по-прежнему не сомневался в безупречности своих намерений, как и в своей способности осуществить их. Он не выжидал слишком долго, как его дед, и, в отличие от отца, не свыкся за долгие десятилетия с женоубийственными порывами, неукоснительно подавляемыми до полной их неразличимости. Выйдя из машины, он был совершенно уверен в том, что делает, — как всегда в своей жизни — и, сунув руку в карман пиджака, где лежал револьвер, тяжелый и ободряюще надежный, не испытал ни малейшего содрогания при мысли, что готов отнять у человека не что-нибудь, но жизнь. Возможно, потому, что его намерения не были продиктованы ни злобой, ни жаждой мщения. Ну или почти не были. Он не хотел, чтобы его жена страдала так же, как она заставляла страдать многих других людей. И не хотел, чтобы ей было больно. Он лишь хотел положить конец ее существованию. И надеялся, что рука его не дрогнет и один-единственный выстрел поставит точку в этом деле.
Он опять попросил шофера подождать. Если ему повезет, он сможет вернуться в Бостон, прежде чем обнаружат труп Франсин.
А если ему очень повезет, он сумеет добраться аж до самой Мексики, на просторах которой они с его женщиной и мальчиком легко затеряются. Но побег от властей заботил его куда меньше, чем мысль о том, что главное — не напортачить. Когда он открывал дверь дома, построенного им много лет назад и почти утратившего сходство с асьендой, ему почудилось, что отец и дед улыбаются, глядя на него откуда-то сверху.