— Ну какие это стихи, так, мысли в стол… достали, вот ей по листочку из дневника и отправлял.
— Прямо из стола?
— Можно и так сказать.
В голове Кирилла вдруг возникла кухня, запах супа, кофе и супа, перемешанного со спорами. Вот уже облака образовали горы тучи, скоро ему стало невыносимо противно смотреть, как Амор и Эсперанца, сейчас она как никогда похожа была на это имя, как они улыбались друг другу за завтраком, обедом и ужином, болтая между собой, переводя мне свои улыбки. Зараза переводила мне ее улыбку своей, я отвечал что-то, шутил поначалу, она снова улыбалась, теперь уже переводя мою короткую реплику, скоро они уже не затруднялись переводить мне что-то, болтая между собой, с этого момента я перестал для них существовать, то есть я был здесь, но перестал им мешать, будто меня подвинули, сместили с постамента. «Кирилл, опять ты проебал свои палочки», — выдернул из этой фантазии голос лагерного пионервожатого, окрик из детства, когда Кирилл был барабанщиком в отряде. Как сейчас помню, пришел на сбор совета дружины, стою с барабаном на шее, а палочек нет. Забыл. И барабан начинает стучать в моей голове, с каждым тактом все сильнее и сильнее, как у Равеля в «Караване», пока, наконец, музыка эта не оборвалась этой репликой. Есть такие фразы, которые сидят глубоко в подкорке и появляются в нужное время, чтобы отрезвить, привести в чувства, словно — нашатырь.
— Из всех твоих див я бы на твоем месте выбрал Фэ, с остальными тебе просто не справиться, даже мне не совладать. Вера, как-то доверяешь ей с первой буквы. Все последовательно. «В начале было слово…»
— Нет, у меня же Матильда.
— Тогда я вообще ничего не понимаю, зачем тебе отправлять стихи еще кому-то, если у тебя Матильда.
Мифа посмотрел на Кирилла недружелюбно.
— Ну, хорошо, не стихи. Тем более на рабочем месте. Прямо служебный роман. Амор, Эсперанца, Фэ — это же дроны, засланные казачки. Как можно крутить шашни с агентами, главное — зачем? Я не понимаю.
— Я тоже не понимаю. Я не понимаю, что ей нужно, Матильде. Она как на острове, до которого мне не добраться ни вплавь, ни по воздуху. Только не надо говорить мне про мост. Это долго и длинно, а главное — дорого.
— У тебя же есть портфель, забыл?
— Нет, потратил.
— На что?
— Фонд основал.
— Фонд чего?
— Ничего.
— Странное название.
— Да, ничего себе фонд получился.
— Ну, тогда купи остров вместе с ней, с Матильдой. Как когда-то сделал товарищ Х. Правда, потом такая каша в истории из-за этого заварилась. Кукурузная. До сих пор расхлебываем, — рассмеялся Кирилл. — Вот что бывает, когда романтики вместо стихов политикой занимаются. Неромантическое это дело — политика. Хотя романы крутят будь здоров, — снова посмотрел он пристально на Мефодия. — Ну есть и положительные примеры. Помнишь, какой-то из премьеров приватизировал букву «р», всей нации пришлось картавить. Не подскажешь, где это было?