А можно будет тебе набрать сегодня в 8.30–9.00, я как раз после зала приеду, или сейчас? Или ты занят?!
НЬЮ-ЙОРК: Простуда всё-таки действует, подавляет мозг.
Если у тебя есть желание и возможность, позвони в 20:30. Или сейчас.
МОСКВА: Йорк, а все-таки зачем тебе мое фото, а?!
Я вот не люблю самолюбованием заниматься, нет, но я, конечно, понимаю — эстетика и все дела, но… а как же богатый внутренний мир?
НЬЮ-ЙОРК: Начал писать, редактировал-редактировал, в итоге сокращу до минимума. Присылай, и тогда поговорим.
* * *
Мефодий.
Разве не хотелось тебе взять ее голую или в одежде, чтобы раздеть и целовать, куда глаза глядят, а если закрыты глаза, то губы. Губы лучше видят — куда. Чтобы слышать, как дыхание ее стало глубже. Именно там, на глубине души лежат словно глубоководные киты — чувства. Это страсти могут быть зарыты в груду неглаженого хлопка и немытого фарфора, а настоящие чувства — они глубоко, до них надо доцеловаться. Поцелуй — лучше всякого слова, он — мерило ее доверия к тебе. Ты слышишь частые шаги, это сердце ее, что ушло в пятки, любопытное, возвращается и остается где-то в середине живота. Там тепло. Теперь оно бьется быстрее, но равномернее, зная, что не будет разбито, не будет разочаровано ни при каких обстоятельствах, после… Оно наполняется влюбленностью так же быстро, как и влагой…
— Выключатель будете снимать? — отвлекла меня от письма штукатурщица.
— А надо?
— Не знаю.
— Сами сможете дальше?
— Хорошо, — выключил я письмо.
Прошел мимо девушки, которая усиленно затирала стену. Взял нехотя отвертку, начал ковырять дырку в стене. В голове снова включилось письмо. «Он взвел курок, ствол уперся в ее спину и начал искать висок. В его висках звенели льдом виски, в ее — стучало „я хочу, я хочу, я хочу“. Повышенная влажность, скоро она сожрет огнестрельное оружие вместе со всеми патронами. Оно пальнет в кромешной тьме, внутри, словно в тире, в котором погасили свет, пальнет и затихнет». Увлекся, скоро сквозь дырку стало видно комнату соседей.
Там женщина, в одной руке нож, в другой пара яиц, собиралась готовить яичницу. Даже невооруженному зрачку бросалось в глаза, как она держала мужика за яйца. Ни грамма нежности в этом завтраке.
— Ты цепляешься за слова. Мало ли что я сказала, это эмоции, женщине это позволительно. Там, где нет эмоций, нет женщины. Знаешь, чем отличаются настоящие мужчины? Они не цепляются за слово, они его держат.
— Масло забыла налить, — держал ситуацию под контролем муж.
Жена отложила яйца. Злость ее шипела, брызнула ядом, едва девушка налила масло на горячую сковороду. Злость боится термообработки. Скорее всего, через пару минут пара уже стучала мирно вилками о фарфор.