— На генетический код настроено? — поинтересовался он глуховатым баритоном. — А если мы тебе руку отрежем, будет твоя пушка стрелять?
— Не будет.
— Ну, вот, хорошо, наконец-то услышал твой голос. А ну-ка попробуем. Давайте, парни! Начинайте!
Бородатый мужик степенно, немного сутулясь под собственным весом, выбрался из-за стола, подошёл ко мне и схватил меня сзади за руки так крепко, что я едва мог дышать. Худющий парень возник передо мной и врезал со всей силы по лицу. Голова взорвалась мучительной болью, на подбородок закапала кровь. На миг я отключился, но встряхнув головой, вновь выпрямился, не сводя взгляда с очкарика.
Тот приблизился ко мне, изящным жестом фокусника вытащил из кармана пиджака резиновую перчатку. Надел и размашистым жестом провёл по моему лицу. Подождал, когда подсохнет кровь, схватив пистолет-пулемёт, поднял к потолку. Индикатор мигнул зелёным и в то же мгновение раздался оглушительный грохот. Сверху просыпались куски штукатурки.
— Отлично. Работает.
Они заманили меня ради моего оружия? Что за бред?
— Что будем с ним делать? — пробурчал бородатый мужик.
— Надень на него наручники, и поехали, — обдав меня с головы до ног хмурым взглядом, изрёк очкарик.
Амбал защёлкнул за моей спиной наручники и вытащил наружу. Рядом с высокой стеной примостился большой аэробот, похожий на катер, выкрашенный в бело-голубой цвет. Швырнув меня на заднее сидение, кряхтя и матерно ругаясь, бугай втиснул свою тушу на переднее сидение. Тощий присел рядом со мной, а главарь устроился на месте водителя.
Резво снявшись с места, аэробот понёсся сквозь лес. Ветки хлестали по кабине и лобовому стеклу. Конвоир рядом со мной откинулся на спинку и, закрыв глаза, задремал, от уголка рта вниз потянулась слюна. Бородатый что-то ворчал себе под нос и каждый раз матерно ругался, когда аэробот подпрыгивал на очередной колдобине.
Я попытался разорвать цепь, которая скрепляла наручники — на морозе сталь становится хрупкой. Опустив голову, так чтобы мои усилия не заметили, я медленно, но верно, начал растягивать звенья. Металлические кольца врезались в запястья, резкая боль выжала из глаз слезы, но я не оставлял попыток. Казалось, что вот-вот и свобода, но тут силы оставили меня окончательно. Я опустил руки и вдруг — щёлк, и левая рука освободилась.
Бандиты ничего не заметили. Тощий рядом со мной спал, постоянно заваливаясь мне на плечо, так что приходилось отталкивать его патлатую голову. А главарь с бородатым матерно ругались, постоянно поминая бабло и какого-то Конкорда.
Когда Глиста в очередной раз свалился на меня, я спихнул его себе на колени и, схватившись за тощую шею, придушил. Аккуратно вернул на место и приткнул так, чтобы казалось, что тот спит.