– Так приляг давай. А я разбужу в нужное время.
– Не, не надо. А то всхрапну еще, народ услышит, не так поймет, – мужчина улыбнулся.
– Ох, Роман Ильич… Про меня так давно никто не сплетничал, что я теперь это за счастье почту.
– Ты-то за счастье, а моя благоверная мне остатки плеши проест.
– Алла-то? Ревнует?
– Угу. Вот даже сейчас, разбудила среди ночи, иди к своей Раиске, говорит.
– Что, прям так и сказала? – Раечка зашлась смехом.
– Ну да, я ей спать не давал, оказывается, храпел. Вот она меня к тебе и послала. Наверное, чтоб тебе спать не давал.
– Маленькая женская месть?
– Получается, вроде того.
Мужчина замолчал. Он частенько заходил сюда, для него у Раечки всегда, даже в самые худые времена, находилась и чашка кипятка, и рюмочка чего погорячее. Да и закуска к этой рюмочке. А сейчас вот лафа наступила…
В тепле Романа Ильича разморило, он не заметил, как задремал.
Проснулся он от шума.
– Гунька, зараза, а ну вон отсюда! Взял привычку!
Тут же загрохотала упавшая на пол посуда, а завершили все звонкий шлепок и испуганный визг станционного пса – животины наглой, избалованной и всеми, в том числе и поварихой, любимой.
– Аркадьевна, да ладно тебе, подумаешь, стащил собакен косточку, от нас не убудет.
– Мишаня, помолчи, а то и тебе достанется. Это кухня, и собакам тут делать нечего!
– Ой, теть Рай, а мне сегодня опять двойную порцию.
– Людмила, ты когда этому захребетнику жрать перестанешь таскать? Сам дойти не может?
– Теть Рай, ну с его-то ногой… Он сюда с Ботанички до морковкина заговенья не доковыляет.
– До морковкина заговенья… Нахваталась от него словечек. Хорошо устроился, все при деле, один твой Витюша балду гоняет, да за это я его еще и кормить должна! Дармоед!
– Не ругайся, теть Рай, – Люська засмеялась и убежала.
Она, как оказалось, была последней, кто пришел за завтраком.
Ильич всегда удивлялся этой невероятной, по его мнению, способности всех поваров и поварих точно рассчитывать количество продуктов. Его Алка так не умела, хотя готовила вполне прилично. А вот Раиса на его памяти ни разу не ошиблась с количеством порций, точно зная, кто придет за готовой едой, а кто по какой-то причине получил продукты пайком. Последних, правда, бывало немного.
– Роман Ильич, покушай, пока теплое, не остыло. И чаю я тебе свежего заварила. Да и я с тобой тоже поем, умаялась с этими оглоедами.
Вот, всегда у нее так: вроде и ворчит, ругается даже, а в итоге получается ласково. И даже ее любимое «оглоеды» у Раечки звучит не оскорбительно и не зло.
– И поем. Твоя стряпня, как бальзам, и настроение поднимает, и для здоровья хороша. Что у нас там сегодня?