Дрю взглянул на меня, и я заметила в его взгляде удивление и тень сожаления.
– Тогда, думаю, тебе надо создавать новый дом, – сказал он. – Я хочу сказать, что тебе нужно найти еще какое-то место, где ты почувствуешь себя как дома.
Помолчав некоторое время, мы стали прибираться. Одновременно, точно сговорившись. Когда следов нашего присутствия не осталось, мы пошли назад через поле для гольфа и уже почти добрались до кромки, когда я сообразила, что забыла взять свои шлепанцы.
– Простите, я забыла обувь. Можно я догоню вас у машины?
– Давай я схожу и заберу? – предложил Роджер.
Я покачала головой:
– Я сейчас, – и поспешила обратно, к месту нашего пикника.
Увидев перед собой огромное, бескрайнее пространство грина[30], я побежала, ощущая под ногами густую мягкую траву. Холодный ночной воздух приятно освежал, волосы развевались за спиной. Я бежала все быстрее мимо песчаных ловушек и холмов, пока не добралась до колышка у двенадцатой лунки. Тут я наконец смогла перевести дыхание. Я подобрала свои шлепанцы. Назад я шла спокойным шагом, чувствуя, как бешено колотится сердце. Проходя мимо седьмой лунки, я снова услышала жужжание косилки, и мгновение спустя Уолкотт появился на вершине холма за моей спиной. Он подъехал и снова стряхнул наушники на шею.
– Подвезти? – крикнул он, перекрывая шум косилки. Я покачала головой, и он заглушил двигатели. Ночь снова наполнилась тишиной. – Подвезти? – повторил он, видимо, решив, что я его не расслышала.
– Не нужно, – сказала я. – Но спасибо.
Уолкотт пожал плечами и собрался снова надеть наушники.
– Уолкотт, – быстро сказала я, прежде чем он уедет и я успею осознать, что делаю. Я положила руку на газонокосилку, которая была неожиданно теплой. – Тебе нравится ездить на ней?
– Ага, – сказал он, улыбнувшись мне. – Это хорошее дело. Хочешь попробовать?
Я посмотрела вверх и отчетливо услышала в голове голос отца, словно не было этих нескольких месяцев с момента, когда мы говорили в последний раз: «В этом есть свое искусство, дорогая Эми. Я бы посмотрел, как ты сама попробуешь».
– Может быть, – сказала я, все еще касаясь рукой газонокосилки. – Мой отец, – голос предательски дрогнул, но я заставила себя говорить дальше. – Он хотел, чтобы я попробовала. Ему бы это понравилось. – Я почувствовала, как становится трудно дышать из-за того, что перехватывает горло, и поняла, что прошла точку невозврата. Я подняла взгляд на Уолкотта. – Могу я тебе кое-что сказать? – спросила я. Мой голос дрожал, по щеке катилась горячая слеза, и я поняла, что пути назад уже нет.