— Дядя с теткой.
— Как это они сумели так забаррикадироваться?
— У Мити предки деятели были, партайгеноссе. А Митя писатель. Дмитрий Плахов.
— А! «Игра в садовника». Читал и даже примерял лавровый венок, но он умолк.
— Он пишет.
— Не сомневаюсь. Молодость. А ты умеешь варить кофе?
— Чего тут уметь-то?
— Э-э нет, тогда я сам. Кажется, там во тьме приоткрывалась дверца в кухню?
На кухне, занятый (Иван Александрович за что ни брался, делал замечательно, кофейник, ложечка, сахарница и чашки льнули к его рукам в радостном порядке), он спросил мельком: «Ты действительно хочешь остаться здесь?» — «Хочу». — «Тогда давай осмотрим место происшествия?» — «Давайте». — «Вот зеркало. Оно уж замутилось. И я в нем выгляжу почти тебе под стать». Лиза засмеялась: — «Вот мельница, она уж…» — «Ну не совсем… Вот канделябр. Способен на убийство…» — «А у Митиного дедушки был спрятан парабеллум». — «Дмитрий Павлович Плахов. Как же я не связал! Философ?» — «Ага. Писал про про… пролетариат… не выговоришь!» — «У этого человека был редкостный дар — прямо-таки мистическое ощущение зла, хотя я терпеть не могу мистику. За своим даром он спустился в самое пекло». — «Его расстреляли у нас, в Орле, в сорок первом». — «В сорок первом? Я не знал». — «Иван Александрович, вот, должно быть, кошмар — ожидать расстрела». — «Как тебе сказать? Сильное ощущение. Почти такое же сильное, как любовь». — «Откуда вы знаете?» — «Из предыдущей жизни». — «А у меня тоже была предыдущая жизнь?» — «Будет. Вот эту я б купил…» — «Кто это?» — «Клюев. У меня не такой полный. И вот эту, пожалуй… А вообще есть что-то непристойное — трогать книги в отсутствие хозяина. Пойдем!» — «Знаете что, я вас познакомлю с Митей, он вам расскажет про парабеллум». — «Этот шаг надо обдумать. Господи, граммофон!.. „На солнечном пляже в июне в своих голубых пижама, — пропел он вдруг чисто и нервно, с усмешкой аффектируя нервность, подражая кому-то (Лизе Вертинский был неведом), — девчонка, звезда и шалунья, она меня сводит с ума!“ Неужто работает?» — «Давайте попробуем, Иван Александрович, и станцуем!» — «Не надо меня так активно соблазнять». — «А как же вас свести с ума?» — «Я несводим». Лизочек разозлился.
— Что, мельница совсем уж развалилась? — Я возьму над ним верх во что бы то ни стало или пошлю куда подальше!
Иван Александрович рассмеялся от удовольствия (он умел наслаждаться каждым мгновением, как и Лиза, впрочем) и сел опять в диванный уголок.
— Девочка, тебе ж не этого хочется. Я очень осторожно следую твоим желаниям.
— Откуда вы знаете за меня!