Митя миновал последний интернационал, толкнул дверь в нетерпении, чужая женщина шла по комнате, обернулась, остановилась вполоборота… Поль. В бледно-синем изысканном мужском пиджаке и брюках, губы накрашены, совсем другое лицо. Потрясающе. На диване в изломанной позе и в банном семейном халате Дуняша, курит (та еще штучка, подарок его жене со студенческих пор). Весенний порыв — немедленно к ней, прикоснуться, убедиться, что любит, — нехотя угасал. «Дмитрий Павлович, вас можно поздравить с освобождением?» — «Можно». — «А литературный процесс без вас не остановится?» — «К сожалению, он неостановим». — «Впрочем, оставим эти пустяки. Ты не находишь, что твоя жена неотразима?» — «Да». — «А почему? Нет, погляди, почему? (Он и так глаз не сводил.) Английский вельвет. Ты знаешь, что вельвет опять входит в моду?» — «Ну вот узнал — и на душе легче». — «Сейчас тебе станет совсем легко. Я ей достаю такой же. (Дуняша — переводчица при иностранцах и тянет на ту же скользкую стезю Поль, чему не бывать, пока он жив.) И всего двести пятьдесят». — «Дешевка. Берем. Вот этот. А ты себе достанешь, договорились?» — «А, Мить, откуда у нас деньги!» — «Сказано — сделано!» — «Откуда деньги? У члена Союза писателей СССР…» — «Какой я член». — «Никакой. Те печатаются и печатаются». — «Перестань, Дуняш. Митя, ужинать?» — «Нет, чаю, пожалуйста. (Поль ушла.) Дунь, когда ты только замуж выйдешь, а? Сосредоточишься на муже, перестанешь…» — «Когда Поль тебя наконец бросит, сосредоточимся (улыбается, длинная гибкая змеюка, что-то в ней есть), да, Митенька?» — «А что, у вас с ней уже все обговорено?» — «Почти. (Улыбка погасла, глаза сузились в зеленоватом прищуре.) Если ты еще раз сбежишь от нее, я найду ей настоящего мужчину. Испанца, например». — «Но-но, шуточки!» — «Никаких шуточек, Дмитрий Павлович. Вы порядочный подонок». — «А жаль, что ты женщина». — «Да вы просто рыцарь после этого, да другой бы на вашем месте сразу в морду…» — «Я жить без нее не могу. Запомни и не лезь». — «Ах, прошу прощения». — «Это я прошу, ты права». Поль вошла с чайником и поинтересовалась проницательно:
— Еще не подрались? Я сейчас на кухне пленила Карапетяна. Уже приценивается и предлагает триста.
— За тебя или за костюм? — уточнила подружка ядовито.
Он бы давно отвадил эту змейку от дома, но у Поль никого больше нет. Кроме меня, конечно. А вдруг?.. Митя закурил, пальцы дрожат… что Карапетян — сам царь Соломон в славе своей не отказался бы… Соломон (пенсионер) сунулся в дверь одновременно со стуком, сказал любезно: