— Почему со студентом?
— Однажды в таком обличье к Фаусту является Мефистофель, у Гете. В течение диалога черт как бы абстрагировался, получил свободу (так случается в моих сочинениях: персонажи вдруг не желают следовать авторскому произволу, начинают существовать словно сами по себе — для меня это верный признак истинности замысла). Получив свободу, чертик напомнил мне о никольском и орловском рассветах и дал понять, что мы с ним еще встретимся.
— Как он выглядел в вашем воображении?
— Нечто романтическое — в развевающемся по ветру черном плаще, — в лучших европейских традициях.
— Он не напоминал никого из ваших близких, знакомых? Все-таки замыслы возникают из реальности — так я понимаю.
— Не напоминал.
— Однако в разговоре с Мефистофелем мелькнул, как вы сказали, «Никольский рассвет».
— Ну, пожалуй, в бойком говорке, прибауточках персонажа было что-то от манеры моего покойного дружка Вэлоса.
— Покойного? Вы не говорили…
— Фу ты, черт! Он жив и процветает.
— Очень любопытная проговорка. Замечательная. Что было дальше?
— Мне захотелось домой, в Москву.
— Ни с того, ни с сего?
— Да.
— Так не бывает.
— Бывают желания беспричинные…
— Нет, на все есть причины, просто не всегда осознанные. Мы с вами и занимаемся вскрытием бессознательного — в этом суть психоанализа. Например, вас потянуло в привычную домашнюю обстановку, влезть, скажем, в старый халат. Это желание возникает, когда мы ощущаем себя неуютно, ощущаем негативные эмоции — опасность, тревогу, страх.
— Было и это.
— Ну вот! Вы вспомнили эпизод в лесу, ассоциирующийся для вас с дружком, которого вы желали бы видеть покойником. Дальше: Москва, ваш дом. Кто ждал вас там?
— Да, мне немедленно захотелось видеть жену.
— Прекрасно. Уже в то время вы чувствовали скрытую связь этих двух близких вам людей.
— Тогда я их ни в чем не подозревал.
— Вы не отдавали себе отчета. Вот вы нечаянно назвали своего друга «покойным». Зигмунд Фрейд придавал огромное значение такого рода оговоркам, всплывающим из подсознания. Возможно, вы замечали кое-что подобное за вашей женой?
— Замечал.
— Приведите пример.
— Как-то она совершенно безосновательно упрекнула меня, что я обозвал ее ведьмой.
— Вы хотите сказать, что она перепутала вас с Вэлосом?
— Не знаю. Я ее так не называл. Вообще мне не хочется копаться…
— Это единственное, чего вам хочется, Дмитрий Павлович. И мы распутаем клубочек до конца. Как она защищалась, когда вы изобличили ее во лжи?
— Никак. Она была как будто твердо уверена, что говорит правду.
— Странный эпизод. Даже при очень слабой памяти…
— Нормальная память.