— Мне хотелось бы с вами проконсультироваться.
— Валяйте.
— Здесь не совсем уместно. Может, заедем в клуб?
Грек тотчас стал набивать себе цену: с одной стороны — безумно занят, с другой стороны — классик, с третьей…
Мстислав Матвеевич, понимая подтекст, пресек, назвавши сумму за консультацию; они отступали, прилично, бочком пятясь. «Сама Мать-Природа оплакивает величайший талант!» (Конечно, трупу уже не позавидуешь, я б их распустил.) Четырежды лауреат споткнулся о черный крест, чуть не упал и окончательно пришел в себя, соображая: «На Новодевичье мне не потянуть — враги, а тут самый раз, и места есть, надо присмотреться и прощупать почву». Почву — в писательской организации, здесь же — пряный перегной праха и тлена, монашеские тени в древесных сплетениях, женские стенания, над всеми вороны, эх Русь, кто и что только в твоей земле не лежит!
В двухсветном (в два этажа) дубовом зале взыскательный метрдотель в силу субординации выдал улыбку, прислуга задвигалась, возник коньяк, Мстислав Матвеевич повеселел.
— Помянем. Все-таки Рюрикович, может, последний.
— Не беспокойтесь. Их по всем континентам навалом. Разветвленная семья. Три года назад, когда я Ивана Васильевича вылечил, начался его международный взлет.
— Не туда он летел, декадент. Ну да что ж теперь? Как говорится, Бог с ним. Ваше здоровье, Женя.
— Взаимно, Славик!
— Славик?.. Ладно. Каким образом вы его вылечили?
— Пустяки, — доктор снял очки. — Пусть это вас не заботит, вот так вот будем сидеть и разговаривать.
— О чем?
— О чем угодно, — доктор подмигнул. — За генералиссимуса, а? Занятный был человек.
— Он был страшный человек, — поправил Мстислав Матвеевич спокойно и выпил. — Именно такой и был нужен, чтоб похерить ту самую трусливую «гвардию» и больную мечту о мировой революции.
— Он там между делом и мужиков похерил, кажется.
— А вы хотите бесплатно отвязаться от международного кагала? Наполеон в свое время заплатил меньше, так ведь все дорожает. Его величие в том, что он не побоялся взять на себя роль палача.
— Да я его уважаю, уважаю, хотя слишком много мучеников тоже не дело, рождается обратный эффект.
— Вы правы, возрождается нация.
— Подходящая нация, это да.
— Подходящая для чего?
— Для всего. Вы лично из его рук получали премии?
— Дважды. Незабываемые минуты. Я, материалист, ощущал прилив энергии сверхчувственной. Но не оправдал, оказался недостоин, писал всякую муру. И вот теперь, на старости лет, взявшись за дело, переживаю иногда то самое ощущение.
— Экзема? — Вэлос кивнул на руки Мстислава Матвеевича в черных, тонкой кожи перчатках.