— Дайте, я помогу, — решился Игорь, но женщина его сразу осадила.
— Ордена помоги найти, а с чаем я как-нибудь справлюсь.
— Мы хотели бы узнать, не предлагал ли вам кто-нибудь продать ваши ордена? — без всякой надежды спросила Вика. Ориентироваться вслепую на собственной кухне — это одно, а говорить о каких-то незнакомых людях, которые могли приходить в Амосовой и предлагать ей продать ордена, — это, пожалуй, бесполезный разговор. Что взять со слепой.
— Было, — неожиданно ответила Амосова. — Кто такие, не спрашивайте. Я их не запоминала. Это награды мои и моего мужа. Это моя память.
На кухню влетел паренек лет семнадцати-восемнадцати, увидел гостей и смутился.
— Привет, ба, я дома… — бросил он Амосовой и исчез.
— Я слышала, — отозвалась Татьяна Львовна. И потом тише, уже для гостей, стала рассказывать: — Внук это. Родители их в командировке сейчас, мой сын с женой. Они геологи. А пока их нет, я за старшего.
— Ваш сын с женой тоже тут живет? — удивилась Родионова.
— Все вместе, — с какой-то гордостью кивнула женщина. — Вся семья.
— Впятером в двухкомнатной квартире?
— Мне много места не надо, — сказала Амосова, поднявшись со стула и поставив чашку в мойку.
Назад она села с той же уверенностью, хотя ей и пришлось повернуться вокруг себя на 180 градусов, для слепой точность движений была очень высока. Правда, Соколовский вскочил и сделал попытку подставить ей стул, но та остановила его.
— Не трогай. Не упаду я, — добавила Амосова снова с иронией, а потом заговорила уже с задумчивой грустью. — Это после контузии 44-го. Так что привыкла за столько-то лет.
Соколовский и Вика решили, что сейчас начнутся воспоминания о войне и надо будет как-то тактично повернуть разговор все к тем же наградам, но Амосова вдруг повернула голову с незрячими глазами к Вике и спросила.
— Какой месяц?
— А, откуда… — удивилась Вика, положив руку на живот, но Амосова рассмеялась.
— Беременные ходят и дышат по-особенному. Как одна, справляешься?
— Подождите, а… — теперь уже растерялся Соколовский.
— Какой бы мужик позволил жене до последнего с пистолетом бегать? — объяснила Татьяна Львовна. — Ну, что ты на нее смотришь? Поздно смотреть. Раньше говорить нужно было.
Вика и Соколовский смущенно переглянулись, не зная, что и возразить. Проницательность была просто потрясающая. Амосова сидела с легкой улыбкой на старческих губах, прекрасно, видимо, понимая, какой эффект производят такие вот ее откровения на неподготовленных людей.
— Неловкое молчание тоже звучит, — сказала она. — Да вы спрашивайте, спрашивайте.
— Скажите, а чья вообще была идея отдать медали на выставку? — спросил Игорь.