Поляну Соколовский нашел почти сразу. Въехать на нее можно было с грунтовки, которая, в свою очередь, выходила метрах в ста к шоссе.
— Вот следы колес, — показал он. — Вон оттуда она въехала, и за деревьями с дороги фуру было не видно. А потом развернулась и снова уехала к шоссе. Большая была машина, вполне десяток лошадей туда поместилось.
— Привели, загнали, и дальше на трассу, — согласился Жека. — Нужно будет запросить записи дорожных камер. Попробуем машину вычислить.
Снегирева с тоской смотрела на следы машины, на следы лошадиных подков. Подойдя к оперативникам, она спросила.
— Я вам еще могу помочь? Сейчас приедет новая группа. Надо поговорить с людьми. Подготовить…
Соколовский еще раз окинул взглядом поляну и повернулся к хозяйке конной базы.
— Один вопрос только, Вера Валентиновна. Вас не смущает, что десять лошадей спокойно пошли вместе с чужаками, дали завести себя в фуру и не издали ни звука? Ни ржания, ни фырканья, ни брыкались и ни упирались, когда их уводили из стойла чужие люди.
— Смущает, — после долгой паузы ответила женщина. — Даже больше чем смущает.
— И как это все возможно было проделать, по-вашему?
— Ну… Их могли обколоть транквилизаторами. Правда, делать это нужно заранее, хотя бы за час…
Оперативники переглянулись. И у Соколовского, и у Аверьянова сразу возник один и тот же вопрос.
— Собак усыпили, лошадей обкололи… Кто-то из своих? — спросил Жека.
Около домика сторожа оперативники остановились и посмотрели на Снегиреву. Та постучала в дверь и громко позвала:
— Алым! Алым, открой. С тобой поговорить хотят!
Внутри что-то заскрипело, с грохотом упало и покатилось по полу что-то похожее на ведро или кастрюлю. Потом шаги стали слышны уже возле двери. Замок изнутри со скрежетом провернулся, видно, что отпирали его там сейчас нетвердой рукой. Наконец дверь распахнулась, и на пороге возник всклоченный невысокий мужчина с азиатской внешностью, одетый в мятую несвежую футболку и спортивные штаны, заправленные в шерстяные носки. На ногах мужчины красовались обрезанные по самые щиколотки стоптанные кирзовые сапоги. Глаза у сторожа были мутными и виноватыми.
— Пил вчера? — строго спросил Соколовский.
— Выпил, — выходя на улицу с опущенной головой и останавливаясь перед своей начальницей, ответил Алым.
— А чего пил-то? — поинтересовался Игорь. — С горя? С радости?
Сторож посмотрел на оперативника и неопределенно повел плечами.
— Пьяный был. Не помню.
— Ну, это слабенькое алиби-то, — усмехнулся Аверьянов. — Кто-нибудь может подтвердить твои слова?
Сторож снова опустил голову и медленно отрицательно повел ею из стороны в сторону.