— Как у тебя рука на девочку поднялась? — еще сильнее вывернув цыгану руку, потребовал Соколовский.
— Начальник, темно было! — простонал от боли мужчина. — Не заметил!
— А, ну сейчас поправим зрение.
Игорь не сдержался и резким ударом в челюсть опрокинул преступника на землю.
— Вот этим ножом он и Марину ударил! Все, едем в отделение.
Марина сидела на лавочке в парке клиники и раскладывала своих бумажных лошадок. Наташа сидела рядом, то обнимая сестренку за плечи, то поглаживая ее по волосам.
— У меня для тебя сюрприз. Хочешь?
— Сюрприз, — повторила девочка и кивнула головой.
Наташа сделала знак Соколовскому, и тот взялся за мобильный телефон.
— Давай! — с улыбкой сказал он кому-то в трубку.
Еще минута, и по асфальту парковой дорожки зацокали конские копыта. Игорь восседал на Орлике, как падишах, уперев одну руку в бок и поглядывая с гордостью на удивленных пациентов клиники. Следом с криками бежали двое охранников.
Марина повернула голову на звук копыт и, щурясь от солнца, заулыбалась.
— Орлик!
Игорь остановил коня возле лавки, и Орлик опустил голову к девочке, тихонько фыркая и потряхивая гривой. Марина обняла его и стала гладить по морде, по гриве, счастливо смеясь.
— Ты с дуба рухнул? — начал было один из охранников, но Соколовский показал удостоверение.
— Спокойно, полиция. Это спецоперация.
Васильев вошел в кабинет и подошел к Фишеру. Тот, не поднимая головы от документов, недовольно сказал:
— Я просил беспокоить только по срочным вопросам.
— Прошу прощения. Я хотел только сообщить. Игнатьев собирается вывозить жену и дочь за границу. Купил билеты. Оплатил расходы.
— Когда?
— Через три дня.
Фишер задумался, глядя в окно и щуря глаза. Васильев терпеливо ждал решения босса.
— Ход понятен. Значит, следующий ход мой, — сказал он и повернул голову к ожидающему рядом Васильеву. — Раз он так решил — пора их отпустить. Что еще?
— Есть еще информация…
Пряников сам отпер камеру и кивнул Лапину головой, чтобы тот выходил.
— 52 часа, — неторопливо покидая камеру, заметил киллер. — Передержали немножко. Но я не в обиде. Можно не провожать.
— А что дальше? — сухо спросил Соколовский.
— Мы проследим, чтобы никто из твоей семьи не уехал из страны, — пообещала Родионова.
— Жили же как-то, — пожал Лапин плечами. — Проживем и еще.
— Проживете еще, какое-то время, — уточнил Пряников. — По всем каналам, которые мне доступны, я пущу информацию, что ты наш осведомитель.
— Так что идите с чистой совестью, — Соколовский сделал широкий жест рукой. — Можно считать, что заслужили.
— И об этом узнают все, кто только можно, — подтвердила Вика.