Этот подход оттеснил тех, кто мог бы помочь Шульцу сделать его инициативу действенной. Все пространство заняла его персона, и потенциальным сторонникам кампании было некуда приткнуться.
Инициатива Race Together казалась наскоро слепленной и плохо продуманной, но она не была какой-то случайной прихотью. Шульц предварительно протестировал свою концепцию и развил ее — после нескольких консультаций. Его ободрял тот энтузиазм, который он наблюдал на целом ряде «открытых форумов», проводившихся среди сотрудников его сети. Но, несмотря на то что он честно привлекал к обдумыванию и организации кампании других людей, недостатки его плана так и не всплыли на поверхность.
Это одна из серьезных проблем тех «турне для выслушивания мнений персонала», которые всегда обожали устраивать главы компаний. Даже среди сотрудников, занимающих сравнительно высокие посты, мало найдется таких, кому хватит смелости заявить: «Очень приятно с вами познакомиться, шеф. Классно, что вы так загорелись этой своей идеей. Только она ни за что не прокатит, уж извините». А рядовым сотрудникам сети, реально работающим с клиентами, эта инициатива вообще свалилась как снег на голову, и они откровенно недоумевали, как кому-то могла прийти такая мысль: «Если уж мы собираемся проводить дискуссии насчет расовых проблем, хотелось бы узнать, насколько расово разнообразной была группа людей, решивших, что это разумный шаг?» — вежливо осведомлялся у себя в Instagram еще один бариста.
Попытки всего-навсего «проконсультироваться» с вашей базой поддержки — лишь рудиментарное проявление новой власти, и оно вряд ли даст вам значимую обратную связь. Реальное структурирование, способное привлечь активных участников, требует больше усилий. А если таким структурированием никто не занимается, то — парадоксальным образом — может помочь одна старовластная стратегия: проводя закрытые, конфиденциальные или просто сетевые обсуждения, вы получаете шанс услышать безжалостно честные отзывы о ваших предложениях.
Легко высмеивать #RaceTogether (многие так и делали). Но в самой этой идее все-таки что-то есть. Шульц понимал, что кофейные сети, такие как Starbucks,стали своего рода общественными центрами XXI века (впрочем, такие кофейни обычно открываются в районах попрестижнее). В ходе кампании точки Starbucks, разбросанные по всей стране, могли бы использоваться (параллельно с другими заведениями — в более бедных районах) для проведения мероприятий на местном уровне, причем ведущими там могли бы служить представители организаций, имеющих опыт модерирования сложных дискуссий о расовых проблемах. Кроме того, Шульц вполне мог бы предложить своей расово разнообразной армии бариста не смотреть