– Ого! – сказал Томас. – Кислородный баллон и носилки. Я тоже хочу.
– Сюда, пожалуйста, – взволнованно сказала официантка.
Николас почувствовал, как приподняли его руку, и понял, что ему считают пульс. Пульс был слишком быстрым, слишком медленным, чересчур слабым, чересчур сильным – в общем, не таким, как нужно. Сердце разрывалось, грудь пронзили шпагой. Надо предупредить, что он не донор органов, иначе его живьем раздерут на части. Надо их остановить! Позовите Уизерса! Велите им остановиться! Он не мог говорить. Нет, только не язык. Ни в коем случае не отдавайте им язык. Без речи мысли, как поезд, сошедший с рельсов, сталкиваются друг с другом, рушатся, разрывают все вокруг. Кто-то просит его открыть глаза. Он открывает глаза. Надо показать им, что он compos mentis[31], компост mentis, утильсырье… Нет! Только не мозг, не гениталии, не сердце – сердце не годится для пересадки, оно еще трепещет в чужом теле. Ему светят в глаза фонариком. Нет-нет, только не глаза. Не отбирайте у него глаза. Как страшно. Без армии слов варвары атакуют, поджигают дома, лошадиные копыта крошат хрупкие черепа. Он уже не он, он попал под копыта. Нет-нет, он не беспомощен. Его не унизят. Он не станет другим, неизвестным – боже, какой ужас.
– Не волнуйтесь, Ник, я поеду с вами, – шепчет в ухо женский голос.
Та самая ирландка. Она поедет с ним в машине «скорой помощи»?! Выцарапает ему глаза, вытащит почки ловкими пальцами, расчленит пилой из своего духовного инструментария. Он хотел спасения. Он хотел маму – не родную маму, а ту, настоящую, которой не знал. Он почувствовал, как его берут за щиколотки, как приподнимают его плечи. Он повешен, выпотрошен и четвертован, прилюдно казнен за свои грехи. Он это заслужил. Боже, смилуйся над грешной душой. Боже, смилуйся.
Фельдшеры, переглянувшись, кивнули и согласованным рывком переложили Николаса на носилки.
– Я поеду с ним, – сказала Анетта.
– Спасибо, – сказал Патрик. – Позвони мне из больницы, ладно?
– Да, конечно, – ответила Анетта. – Боже мой, как тебе тяжело! – Она внезапно обняла Патрика. – Ну, мне пора.
– Она что, едет с ним в больницу? – спросила Нэнси.
– Да. Очень любезно с ее стороны.
– Но они же практически чужие люди. А мы с Николасом знакомы много лет. Ну вот, сначала сестра, а теперь старый друг. Ох, это невыносимо!
– Поезжай с ними, – предложил Патрик.
– Нет, я лучше сделаю так… – отозвалась Нэнси дрогнувшим от возмущения голосом, будто на нее возложили непомерные требования все уладить. – Мигель, шофер Николаса, ждет его у входа, не зная, что произошло. Мы с ним поедем в больницу, пусть машина будет там на всякий случай.