– Да забудь ты про эти линии! – не выдержал Патрик и попытался запутать Роберта еще больше. – Мы все второстепенны по отношению друг к другу.
– Как Луна, которая вертится вокруг Земли, – сказал Роберт.
– Точно. Все думают, что находятся на Земле, даже если на самом деле живут на чьей-то Луне.
– Но Земля-то вертится вокруг Солнца, – вспомнил Роберт. – Кто тогда на Солнце?
– Солнце необитаемо, – ответил Патрик, радуясь, что они так далеко ушли от основного мотива. – У него одна линия – поддерживать вращение планет вокруг себя.
Роберт явно забеспокоился и хотел спросить еще о чем-то, но Джулия его перебила:
– Давайте на секундочку вернемся на нашу планету, ладно? Вы можете спать вместе, но, Люси, не забывай, что завтра мы едем в «Акваленд». Сразу же засыпайте, поняли?
– А что нам еще делать? – хихикнула Люси. – Чмокаться, что ли?
Они с Робертом громко выразили свое отвращение к этому занятию и рухнули на подушки в вихре рук, ног и дружного хохота.
Патрик заказал второй двойной эспрессо и стал наблюдать, как официантка пробирается по залу к барной стойке. Лишь на секунду его посетило приятное видение: она лежит на животе, руками обхватив столик с двух сторон, а он трахает ее сзади. Врожденная порядочность не позволила ему увлечься этой фантазией, ведь он уже вовсю представлял себя с другой девушкой – той, в черном купальнике, что впитывала лучи утреннего солнышка на противоположном конце зала и сидела неподвижно, словно ящерица, со слегка раздвинутыми ногами и закрытыми глазами. Вероятно, ему уже никогда не забыть пристальную серьезность, с какой она разглядывала свою линию бикини. Обычная женщина приберегла бы такой взгляд для зеркала в уборной, но девушка в черном была эталоном эгоцентричности: ведя пальцем по внутренней линии купальника, она приподнимала ткань и сдвигала ее ближе к центру, чтобы купальник как можно меньше мешал достижению ее истинной цели – абсолютной наготы. Толп туристов на променаде Розе, неторопливо шлепающих к своим крошечным пляжным наделам размером с гроб, с тем же успехом могло не существовать: девушка была слишком заворожена своим загаром, талией, эпиляцией, слишком влюблена, чтобы обращать внимание на других. Патрик тоже был в нее влюблен. Надо во что бы то ни стало заполучить эту девицу. Раз уж ему суждено пропасть – а ему, по всей видимости, суждено, – то как же упоительно будет пропасть внутри ее, утонуть в этом озерце самолюбования (если там еще осталось хоть немного места).
О нет, нет, только не это! К столику девушки подошел живой стенд со спортинвентарем, положил пачку красного «Мальборо» и мобильник рядом с ее «Мальборо лайтс» и мобильником, поцеловал ее в губы и сел – если так можно было назвать поигрывание мускулами, в результате которого он очутился на стуле рядом с девушкой. Сердечная боль. Отвращение. Ярость. Патрик бегло окинул взглядом земную твердь своих текущих эмоций и устремился в меланхоличное небо смирения. Конечно, у этой девушки в черном купальнике миллион кавалеров. На самом деле это даже хорошо: невозможен диалог между теми, кто до сих пор убежден, что время на их стороне, и теми, кого время держит в зубах, как Сатурн – своих наполовину сожранных детей. Сожранных. Патрик явственно ощутил тупое проворство богомола, отдирающего куски плоти от все еще живой тли, которую он держит в цепких передних лапах; яростное ковыляние антилопы гну, не желающей отдаваться льву, уверенно повисшему на ее шее. Удар об землю, клубы пыли, агония.