— Это было просто невероятно! — заявляет Дик Стафорд, и я с трудом перевариваю услышанное.
Означает ли это, что я справилась?
Но, увы, чудес не бывает. После того, как он нахваливает мой талант, наступает то самое пресловутое «но», без которого не обходиться ни одна подобная ситуация. Я не то, чтобы вслушиваюсь, просто ловлю обрывки фраз: «немного подучиться», «дать таланту необходимую почву» и все в таком духе. Честно говоря, была уверена, что никто не станет расшаркиваться, ведь я просто девчонка без имени и даже без соответствующего образования, и весь мой актерский опыт не выходил за пределы старенького актового зала и обширного применения в личной жизни.
— Не расстраивайся, — пытается успокоить меня мамочка, когда я выхожу за дверь.
Зачем-то протягивает бумажную салфетку, и я на автомате ее принимаю. Комкаю в кулаке, представляя лицо Ольги и мне становится чуточку легче.
— Я не расстроена, мамочка.
— Не расстроена, а глаза красные, — сетует она. И тут же переключается: — Я думаю, мы можем задержаться здесь еще на какое-то время. Виктор не будет против. Тебе нужно развеяться.
Как будто я не понимаю, куда она клонит. Даже хочется взять мамочку за плечи, встряхнуть и сказать: очнись, твоя дочь уже выросла, и в состоянии сама принимать решения, а заодно принимать и то, что они могут быть тебе не по душе.
— Я погуляю, хорошо? — говорю я, когда она пытается подтолкнуть меня в сторону автомобиля. И останавливаю, видя, что мамочка собирается увязаться следом. — Мне нужно побыть одной. Правда.
— И наделать глупостей. — Она даже не пытается скрыть недоверие.
— В любом случае, это будут мои глупости.
— Ени, ты слишком…
Это ее «слишком» становится последней каплей в чашу моего терпения. Да сколько же можно решать за меня?!
Я резко сбрасываю ее руки со своих плеч, отступаю так, чтобы мамочка больше не смогла до меня дотронуться. Уверена, еще хотя бы одна попытка телесного контакта — и я просто взвою от бешенства. Мне не нужно ничье участие и навязчивая забота, мне не нужны слова в духе «я все равно знаю лучше, ведь я старше».
— Опыт, мамочка, это не формула, которой можно рассчитать возможную степень чужих ошибок, — говорю почти зло, хоть честно стараюсь держать себя в руках. — Если бы ты сдавалась так же просто, как пытаешься убедить сдаться меня, то никогда бы не стала той, кем есть сейчас. Я люблю тебя, правда, но хватит уже думать, что тебе виднее. Тебе не может быть виднее хотя бы потому, что я — это не ты, и Рэм — не один из твоих мужчин. У нас своя жизнь и своя история. Каким бы ни было мое решение, ты можешь его принять или не принять. И дальше этого ты не пойдешь. Даже если мне захочется наступать на одни и те же грабли снова и снова, лупить по одной и той же шишке — это мое решение. Просто… отпусти уже меня.