Она тут же, без заминки, снова поражая меня своей феноменальной памятью, называет все встречи, совещания и мероприятия, где меня ждут. Сразу же вычеркивая парочку, но, подумав, и еще одно. И так домой не попаду раньше двенадцати.
— Инночка, могу я положиться на ваш изумительный женский вкус и чувство прекрасного? — И откуда в моей башке все эти слова?
— Цветы? Украшение? Дорогой знак внимания?
Моя верная секретарша понимает с полу слова.
— Цветы и безделушку на ваш вкус. И на карточке какую-то романтическую фигню.
Ольга не беспокоит меня уже несколько дней, значит, достойна небольшой награды. Завтра, если выдержит без истерик, я отдам ей машину. Чувствую себя засранцем, потому что иначе, как дрессировкой это и назвать нельзя, но с некоторыми женщинами только так и нужно, иначе сядут на шею.
Я с рвением окунаюсь в работу — и домой попадаю только к четырем часам, уставший, не выспавшийся и с чувством, что мне не нужно было сюда ехать. СМС-сообщение от Ольги застает меня буквально на пороге: короткое, лаконичное, нежное. Узнаю ту женщину, на которой собирался жениться. И вспоминаю, почему выбрал именно ее. Она даже не пытается узнать, когда мы встретимся, не напоминает о том, что уже через два дня генеральная примерка и она чуть не из шкуры лезла, чтобы привлечь меня к этому идиотскому занятию. Приятные метаморфозы.
Я несколько минут стою у двери, анализируя последние дни, и вдруг понимаю, что мне не стоило здесь оставаться. Что Влад с ролью няньки неплохо справляется и без моего участия. И покупкой погремушек капризному ребенку я перевыполнил план «Хороший брат» на десять лет вперед.
В дом я захожу полный решимости собрать вещи — к счастью, их немного — и больше никогда здесь не появляться.
Но от моего плана не остается камня на камне, когда я вижу… Её.
Мою Бон-Бон, которая блистает на импровизированной сцене посреди гостиной, декламируя, кажется, монолог шексировской Джульетты. Во что она, черт подери, одета?! Те джинсовые лоскутки на ее заднице не тянут на «шорты» даже при всей моей терпимости к открытой одежде. А кофточка… Нет, она мешковатая, и с рукавами, если бы не три «но»: во-первых, она сползла с ее плеча, во-вторых, она короче на животе и маленькая блестюшка в пупке жестко таранит мой взгляд. Но самое важное, конечно же, «в-третьих», потому что Бон-Бон без лифчика, и я совершенно четко вижу очертания ее маленькой аккуратной груди. От полного взрыва мозга меня спасает лишь то, что соски прикрыты печатными буквами «Р» и «И».
— Пиздец, — говорю я, совершенно не пытаясь фильтровать слова. Все мои фильтры и предохранители только что перегорели, нужно быть честным самим с собой. И на этот раз мне вряд ли удастся починить их еще одной ночью бессмысленного и беспощадного траха.