Моя мизансцена тут же производит должный эффект: шесть пар женских глаз устремляются в мою сторону. И я вдруг понимаю, что среди них нет парней. Слабое, но успокоение для моих нервов.
— Если это все, что ты хотел сказать… — начинает Бон-Бон, но я жестко затыкаю ей рот.
— Это на тебе что?
— Мой сценический костюм, — не теряется она, упирает руки в боки — и, ох, чеееерт… — футболка расходится вширь и буквы медленно обнажают то, куда я точно не собирался смотреть.
Сглатываю, изо всех сил пытаюсь не давать волю фантазии.
— Я бы назвал это отсутствием костюма, Бон-Бон.
— Не всем дано понять гениальную задумку с обнажением души, — отмахивается она.
— С обнажением сисек, ты хотела сказать? — напираю я, на ходу снимая пиджак.
И краем глаза замечаю, что девчонкам в зрительном зале явно не хватает попкорна, чтобы в полной мере наслаждаться этим спектаклем.
Хрена с два она у меня будет шастать в этом костюме Евы. Разве что в мою спальню.
Не то, чтобы я скрывал свои намерения закутать ее в пиджак, но Бон-Бон резко отскакивает в сторону, при этом беспощадно дорывая остатки моего терпения. Вот как ей это удается? Не сделать ничего — и пробрать до самых печенок? Ей одной. Не припомню больше таких въедливых девчонок.
— Мне девятнадцать, братик Рэм, и я не должна спрашивать твоего разрешения. Ни в чем. — Она высоко поднимает руку с растопыренными пальцами, чтобы я увидел кольцо на безымянном пальце. — У меня есть человек, к чьему мнению я буду прислушиваться, а ты можешь идти к черту.
И улыбается, бестия. Я бы даже сказал — издевается.
— Ну в общем, я тоже не в восторге от твоего внешнего вида, Ени, — вторгается в нашу зреющую битву Влад.
Бон-Бон смотрит на него с непониманием, явно пытаясь сообразить, как так произошло, что в этом вопросе мы не друг против друга, а заодно. Не то, чтобы мне нужна помощь брата, но вдвоем мы быстро вышибем дурь из хорошенькой головки сестренки.
— Это всего лишь образ, — встает на ее защиту нечто, по росту и голосу явно мужик, но по внешнему виду все же женщина. И вроде даже не старая.
— Да запросто, милая, — кривляюсь я. Терпеть не могу всех этих подружек, которые не понимают, когда нужно держать рот на замке. И ежу понятно, что такая «защита» подействует на мое терпение, как красная тряпка на быка. — Одевайся так сама, а? И пусть на твою обнаженную душу смотрит хоть вся Кольцевая — мне фиолетово. А до тех пор, пока Бон-Бон наша сестра, мы будем решать, в каком виде ей блистать на подмостках.
— Он зовет ее Бон-Бон, — слышу восторженный шепот в спину, и следом легкое повизгивание: — Это так мило!