Я провожу с ней всю ночь и все утро. Трахаемся, смеемся, немного спим, снова трахаемся. Потом она оставляет номер телефона и уходит, и когда дверь за цыпочкой закрывается, я вдруг понимаю, что даже не помню ее имя. А спрашивал ли его вообще? Не факт.
В аэропорт приезжаю с небольшим запасом времени — повезло не застрять в пробках. Странно, но сейчас мне почти все равно, что через минут десять появится Бон-Бон — та самая малышка, которая чуть было не превратилась крючок, на который я хотел добровольно повесить поводок от своей свободы. Ну нафиг, как вовремя одумался.
И все же, я с некоторой тревогой всматриваюсь в нестройный ряд пассажиров, которые текут мне навстречу. Сколько же мы не виделись? Недели три, кажется. Она не могла как-то разительно измениться за это время, значит, я увижу все ту же девчонку в чумовой по попугайски яркой одежде и с очередной маской на лице.
Но когда я вижу ее в толпе, сердце предательски пропускает удар. Пусть всего один, но этого достаточно, чтобы понять — она еще сидит во мне. Укоренилась где-то так глубоко, что я при всем желании пока не могу выкорчевать странные чувства, которые лупят в сердце, когда Бон-Бон идет ко мне. Нет, она не в полосатых гольфах и не в идиотском мешковатом комбинезоне, а в джинсах в облипку, узком белом свитере под самое горло и классическом черном плаще. Волосы собраны в высокую прическу, но успели растрепаться и кое-где длинные пряди спадают вокруг лица. Ноль косметики на лице, и я даже издали вижу золото ее ресниц и небольшую россыпь веснушек.
«Нет, малышка, я в тебя снова не влипну», — мысленно обращаюсь к ней и делаю шаг навстречу, чтобы молча забрать из ее рук дорожную сумку.
— Я отвезу тебя в гостиницу, — говорю спиной, даже не потрудившись посмотреть, успевает ли она следом. Проклятый запах груши просто сводит с ума, и я едва сдерживаюсь, чтобы не закрыть нос рукой. Что за чертовщина творится с этими духами?
— Угу, — беззаботно мычит она где-то сзади.
В машине, которую мне предоставил мой работодатель, я нарочно открываю Бон-Бон дверцу заднего сиденья, но она игнорирует мою вежливость и усаживается спереди, деловито пристегивая ремень безопасности. Замечаю, что у нее в волосах красивая заколка в виде букета фиалок, и почти стону, подавляя желание вытащить ее, освободить карамельный шелк из плена и зарыться в него руками. Быстро, пока еще в состоянии держать себя в руках, сажусь за руль, завожу мотор и вливаюсь в поток машин.
У судьбы дурацкое чувство юмора, потому что то, от чего я сбежал, нашло меня за тридевять земель даже на другом континенте. Интересно, а если я сдурею окончательно и ломанусь покорять Антарктику, Бон-Бон и там меня найдет?