— Вилли. Достаточно было лишь одной хулиганской, мальчишеской выходки с твоим прощальным сигналом в Ревеле в 1902-ом, чтобы и Германия, и Россия получили КУЧУ внешнеполитических осложнений. Несколькими кусками цветной тряпки, несколькими сигнальными флагами, ты дал в руки джингоистам громадные козыри, которые отчасти привели меня к войне с Японией, а тебя сегодня ставят перед перспективой создания флота заново. Ты ЭТО понимаешь? Или тебе еще о «кровожадных и беспощадных гуннах» напомнить? О «бронированном кулаке» и телеграмме Крюгеру? Или о «новой славе меченосцев в эпической битве с сарматами»?
— Но, Ники…
— Вилли. Никаких «Но». Давай условимся сразу. Если мы с тобой идем вместе для того, чтобы свалить зазнавшихся англичан с трона мировой державы, если ты хочешь иметь величайший флот мира, обширную колониальную империю и поставить Германию выше всех в Европе… С МОЕЙ помощью… Если ты не отказался от идеи, которую однажды высказал моему покойному отцу, то ты должен МОЛЧАТЬ обо всем, о чем мы с тобой договорились и еще договоримся. Молчать как рыба! ДАЖЕ НА ИСПОВЕДИ.
Таково мое условие: никто и никогда кроме нас двоих не должен знать, о чем мы договариваемся. Если только мы с тобой вместе не решим поставить кого-либо в курс определенных вопросов. Только так, и не иначе. Никаких театральных пассажей перед толпой. Никакой бравады или намеков в самом узком и даже семейном кругу. Никаких сиюминутных телеграфных обсуждений. Это — ТАЙНА. И таковой должна оставаться.
— Ники. Я положительно не узнаю тебя. Что с тобой сделалось за эти несколько месяцев?
— Я не смог предотвратить войну. Но было и еще кое-что. Я объясню. Но позже. А сейчас: ты согласен?
— Да. Я принимаю твое условие, брат. Я согласен…
— Вилли. Не сочти меня нудным: Слово Императора и Короля?
— Согласен. СЛОВО ИМПЕРАТОРА И КОРОЛЯ!
— Вот и славно. И не смотри на меня так, словно только что проиграл мне битву при Садовой.
— Нет! Братец, это просто неслыханно!!!
— А об этом никто и не услышит. Я даже специально приказал убрать часового от кормового флага. Пойдем же. Очень кушать хочется…
* * *
— Итак, дорогой мой Вилли, если десерт тебя устроил, давай перебираться в кресла или на диван, и я расскажу тебе о том, что мне пришлось пережить и передумать за эти несколько месяцев нашей разлуки. И что, собственно говоря, я хочу тебе предложить. Нет. Вернее, даже не так: хочу не предложить, а напомнить тебе об одном твоем же давнем предложении, которое сегодня готов с благодарностью ответственно обсудить.
— Хм… Ники, — Вильгельм бесцеремонно прервал кузена, не успев даже дожевать кусок запеченной оленины, которым вознамерился закушать последнее из пирожных, — Перестань, пожалуйста, распинаться передо мной как перед своим Госсоветом. Давай так — к делу, так к делу. Но бутылочку и рюмки мы берем с собой. Да еще вот эту тарелочку… Не возражаешь?