А она, бестолковая, ничего – ничегошеньки! – хорошего из сна с собой никогда не захватит!
– БАБУШКА, ПРОСНИСЬ! ПРОСЫПАЙСЯ!!!
– Господи боже… Федь, да что ж ты кричишь, как резали? Напугал…
– Скорей, бабушка! Свет включай! На спине смотри под пижамой. Есть?!
– Да что есть-то, Федь? Укусил, что ль, кто?
– Крылья, бабушка…
Проросли крылья у меня. Точно помню я! Все росли, шуршали по простыне, упирались, жалились перышки, как крапивой жгло, все чесалось…
– Ну что, что там, бабушка?
– Вроде есть… только маленькие уж очень горбики, кожа да косточки. Комарам кусать пока только…
– А перышки, перышки-то, бабушка, на косточках этих есть?
– Погоди-ка, Федь, сейчас в очках посмотрю.
– Только б были, бабушка… только б были…
– Одно всего пока только перышко, Федь…
– Покажи!
– Что ты, больно будет тебе, если выдерну.
– Нет, дери, дери! Я зажмурюсь…
– Подождем лучше, Федь, немножко, пусть подрастет.
– Нет, не подождем! Ни за что не подождем, бабушка!
– Да и пальцами никак его, Федь, не подцеплишь…
– Может, ты пинцетом его?
– Ну, давай попробую, Федь…
– Ну как там, подцепила?..
И лежит на бабушкиной ладони перышко беленькое, как в подушках бывают. Есть! А я-то так боялся, бабушка, что приснилось…
Бабушка?!.
– Ну что, Федь?
– А теперь не снишься ты мне?
– Не снюсь.
– Точно знаешь ты, бабушка?
– Точно знаю.
– А что тогда не было больно мне, как пинцетом дернула?
– Да чего там больно-то, Федь? Оно ж как с цыпленочка…
– Ладно, бабушка, хорошо… А куда положила?
– А в Мюнхгаузена, Федь, твоего.
– Ладно, бабушка, хорошо… Только если завтра Мюнхгаузена открою, а перышка нет, ты мое последнее доверие потеряешь!
– Да куда ж оно денется, без тебя-то не улетит. Спи, пожалуйста.
– Я сплю, бабушка. А как думаешь, вырастут потом большие у меня крылья? Летать смогу я на них или так только, цыпленком прыгать?
– Большие, Федя, я думаю, вырастут…
– А у тебя тоже крылья, что ли, росли?
– А как же, Федь, не росли, – росли. Что же я, какая особенная?
– Ну и где они?
– Да жизнь, Феденька, ощипала…
* * *
Полдень плавит, тонет солнце в траве. Разбери тут попробуй: во сне или так, наяву, идем через поле от Бродеева с бабушкой. Не на тот автобус с ней сели. А еще-то думали, повезло! Только до остановки с рынка дошли, а нам уже и карету подали…
– Ну и завез же он нас с тобой, бабушка, ну завез!
– Вот и в жизни, Федя, бывает так…
– Что в жизни, бабушка?
– Сядет человек не на тот автобус… и место чужое займет, и проедет даром до самой конечной станции…
– Ну, этот-то был почти пустой, бабушка! И билеты мы оплатили…
Утонул асфальтовый гул в цикадовом грохоте. Ниже, ниже, как врастает в землю башня Бродеевская пожарная. Ветер теплый в ушах гудит, медовый, иван-чайный, ромашковый. Ничего уже в мире нет, потерялись мы с бабушкой, утонули в поле…