Очнувшись у себя дома, он в первое мгновение решил, что на самом деле еще не очнулся, а в следующее — что уже умер. Потом он услышал голос отчима — приглушенный голос человека, который боится кого-нибудь разбудить.
— Удивительно! Только вчера ушла Джоан — а сегодня утром Олава нашли на берегу. Как его вообще вынесло к нам?..
— Ничего удивительного, — сухо ответила его мать. — Каждый по-своему расплачивается по счетам.
Рано утром через северные ворота Дельты входило много народа. Немало и покидало город, проталкиваясь сквозь плотный поток в обратном направлении, благодаря чему на узкой улице, ведущей к воротам, образовывалась роскошная, непрекращающаяся, бурлящая и кипящая давка. Люди толкались, расчищали себе путь локтями и норовили наподдать каждому, кто задевал их локтями в свою очередь. Мужчины ругались, женщины визжали, младенцы орали, скот ревел — и над всем этим гордо и немного надменно развевался флаг с гербом Дельты, довольно омерзительного вида морским чудовищем, сжимавшем в лапе трезубец. Легенд происхождения герба было множество, но в любом случае он отражал дух поселения. Дельта была мрачным, тесным и грязным портовым городом. Находившийся всего в нескольких десятках миль от Акрии, столицы, он никогда не получал большой прибыли с обширной морской торговли, и лишь служил поставщиком дешевой рабочей силы на корабли и в Акрию, а заодно ареной для всех сделок и операций, которые проводить за светлыми стенами столицы было как-то несподручно.
Утро тринадцатого мая было тем более серым и неприветливым, чем больше народу вспоминало, что сегодня, как назло, еще и пятница. Как и все жестокие и циничные люди, дельтцы были неимоверно суеверны, верили во все до единой морские приметы, носили обереги, слушались советов ворожей и гадалок — и искали на небесах объяснений и знаков для своей не сложившейся жизни. Тринадцатое число всегда было предметом для справедливого негодования — пятница же, несколько раз в году приходящаяся на это не благословенное во всех отношениях число, была проклинаема ни раз и ни два. Все знают — в этот день жди беды.
День, однако, суливший столько несчастий жителям забытого Светом и Тьмой города, начался хоть и уныло, но по крайней мере без происшествий. Стражник у северо-восточных ворот к полудню, как обычно, начал клевать носом, пока его не сменил приятель, а он не пошел набить живот и не проветрить голову, отупевшую от постоянного крика и ора. Вернувшись на пост слегка ободренным, он начал развлечения ради рассматривать всех проходящих в город и выходящих из него — занятие, которое, по идее, входило в его прямые обязанности, но к которому он всегда относился, как к развлечению.