— Драй, — Соня сжала мою ладонь. — Нам пора.
— Конечно, — кивнул я.
Двадцатое декабря. День, когда решится наше будущее. Подумать только, какому риску подвергнут себя кандидаты, убивая серых. Это не прежние времена. Сейчас все гораздо серьезнее. Надо быть сумасшедшим, чтобы отважиться на такое. Даже я бы не рискнул.
Снег под ногами скрипел. Мороз был столь силен, что, будучи в волчьих телах, мы с Соней пару раз замерзали. Надо было просто сесть на поезд, но отчего-то мы решили пересечь полстраны самостоятельно. После долгих дней ночевки в снегу я с благоговением думал о той минуте, когда сяду у горящего камина с бокалом бренди. Мне придется задержаться в поместье МакКрауэнов до тех пор, пока Чарльз не будет убит, и я смогу вернуться обратно к себе.
Впрочем, такая перспектива меня ничуть не расстраивала. За эти три месяца мы с Соней очень сблизились. Связь между нами стала еще сильнее, и я уже не представлял, как мог без нее жить. Я воспринимал нас единым целым и мысль о том, что рано или поздно мне придется покинуть ее, казалась абсурдной.
Дверь в поместье была не заперта, и, никем незамеченные, мы вошли внутрь.
— Они будут в белом зале, — прошептала Соня, снимая с себя полушубок. Он был такого же цвета, как шесть волчицы, и, увидев его в первый раз на девушке, я не удержался от смеха. Казалось, будто Соня саму себя обрила. Вот и сейчас я с трудом подавил смешок. Соня закатила глаза и, не дожидаясь меня, направилась в зал. Сняв ботинки, я последовал за ней.
Все огненные уже собрались. Брайан и Диего поприветствовали меня холодными кивками. Роберт был занят какими-то бумагами, а Соня уже весело щебетала с Элизабет и вечно взлохмаченным Койотом.
— Драй, — окликнул меня Дамьен. С того самого дня, как мы покинули поместье, мы ни разу с ним не виделись. Дважды он звонил мне, чтобы узнать последние новости о серых, но дальше этой информации разговор не заходил. Я подошел к своему бывшему альфе, когда встретился взглядом с Лорейн.
Черт подери! Девушка выглядела так, будто только что встала с больничной койки. Хуже — это был живой труп. Та Лорейн, что встретила меня, когда я вернулся после аварии, казалась цветущей по сравнению с сидящей сейчас в кресле. Волосы грязными сосульками заброшены за плечи, кожа зелено-белая, под глазами и на шее коричневые синяки, щеки ввалились, а нос заострился.
— Лорейн?..
— Здравствуй, Франциско, — голосом, похожим на шелест бумаги, прошептала она. Я перевел непонимающий взгляд на Дамьена, и он кивнул мне на дверь. Я молча вышел из зала.
— Как это случилось? — сквозь открытую дверь зала я смотрел Лорейн, которая с отсутствующим видом уставилась перед собой.