— Нет. Ты получишь сполна, сегодня, — девушка распахнула крылья, благо концентрация эфира в её доме, удачно расположенном рядом с крепостью, это позволяла, и подлетела поближе, зависая в воздухе лицом к лицу с Юстиэлем, — И если после всего скажешь, что убийцы лучше…Я исчезну из твоей жизни, так и быть. Но сначала…
В руках жрица была черная повязка, которой она закрыла мужчине глаза, чтобы все остальные чувства обострились.
Он порывисто выдохнул, чувствуя, как волнение формируется колючим комком в животе.
— Но я не… — жрец прикусил язык. «Что ты? Приперся из Герхи снова вешать ей лапшу на уши и дарить мимолетную ласку?» — уколотый внутренним голосом, целитель поджал губы.
— Мммм…, а это еще зачем? — он повертел головой, запоздало сопротивляясь и пытаясь сориентироваться в слепую, чувствуя движение воздуха от размеренных взмахов крыльев.
— Для интереса, — отозвалась девушка. Её улыбки он не видел, но мог услышать в дрогнувшем голосе.
Жрица несколько мгновений любовалась беззащитным ныне мужчиной, подвешенным к потолку, а потом одернула сама себя.
«Не время».
Тея убрала крылья, опускаясь на пол и деловито стала снимать с целителя остатки доспеха. Верх, стянутый заблаговременно, валялся грудой у крепко запертой двери. Пальцы ловко расправлялись с крючками и застежками, и вскоре вся остальная одежда осталась там же.
Поясницу раскрашивали длинные тонкие царапины, уже засохшие, но не долеченные до конца. Жрец явно не ожидал такой подлянки с ловушкой, заявившись в дом. Теперь его загорелая кожа покрывалась мурашками от малейшего сквозняка, а причиной тому было пресловутое волнение.
Плотная ткань повязки не позволяла увидеть даже намека на окружающий мир, однако новоиспеченный пленник прекрасно ощущал взгляд целительницы на себе. И в довершении всего в текущем состоянии веревка словно сильнее впилась в руки, принудив сделать ещё одну попытку занять более удобное положение.
Алетейя коротко выдохнула сквозь зубы, изучая взглядом тело своего… Любовника? Сожителя? Кем он был для неё, целительница так и не могла понять, в силу особенностей своего дара, давным-давно лишившего её ощущения эмоций. И настигнувшее чувство было необъяснимым с её точки зрения, насмешкой судьбы и подарком одновременно. Если бы только она знала, что это зовется любовью…
— Тебе пора приучиться вылечивать раны сразу, — свистящим шепотом произнесла Тея, — Хотя бы для того, чтобы не лгать.
Пленник повернул голову на голос по привычке зрячего существа и сквозь повязку уставился на девушку.
— Я не ожидал, что ты вот так сразу решишь меня раздеть, — тихо произнес Юстиэль, не оправдываясь, но ставя перед фактом. Он напряг одну руку, одновременно с этим расслабляя и приподнимая вторую, чтобы кровь хоть чуть прилила в онемевшую кисть. Потом проделал то же, но с другой рукой.