— Поймали в капкан — не вижу следов от пуль… — сказал один из агентов, осмотрев тушу. — Берегли шкуру.
Майор вынул коробку сигарет, закурил и, выпуская дым кольцами, проговорил:
— Чего вы ждете? Начинайте…
Агенты и один из унтер-офицеров стащили Стойо в овраг и привязали его к стволу того же старого кизила.
— Не так! Поверните его лицом к волку! — крикнул им сверху майор.
Его повернули лицом к мертвому зверю.
— Будешь говорить? Или хочешь, чтобы и тебя подвесили к дереву вниз головой и с живого содрали шкуру?
Стойо поднял голову, посмотрел на майора, и тот увидел в его глазах решимость скорее умереть, чем заговорить.
— Где отряд? Куда вы собирались идти отсюда?
— Никуда… Нас было двое: я и Вела.
Унтер-офицер срезал несколько веток и начал хлестать связанного Стойо. Пытаясь увернуться, тот ударялся о ствол кизила, к которому его привязали. После каждого удара с веток осыпались набухшие, готовые вот-вот распуститься почки.
Стойо мучили несколько часов, зверски избив напоследок. Жандармы выстроились против него на дорожке и изготовились к стрельбе. На смуглом лице Стойо появились бледные пятна. Исчезли искорки жизни, до этого теплившиеся в его глазах. Плечи его опустились, и весь он от этого сразу стал казаться меньше. Приказ майора стрелять донесся до него откуда-то издалека…
Прозвучали два-три выстрела. От нервного напряжения: голова Стойо свесилась, и он сполз на землю у самого дерева. Потом почувствовал, что его волокут по какому-то склону, и раскрыл глаза. Совсем близко он увидел множество сапог, и сознание сразу вернуло его к действительности. С ним разыграли мнимый расстрел, полагая, что это даст нужные результаты.
3 мая 1944 года погибла Вела Пеева. Жандармы отрезали ей голову и принесли ее Стойо.
— Если тебе это нравится, мы и тебя можем таким же образом укоротить.
Стойо отшатнулся. Дышать стало нечем.
— Кто пошел на смерть, тот ее не боится! Кончайте скорее!
Примерно через неделю около полуночи застучали сапоги по лестницам и в комнатах школы, где находились заключенные. Послышался шум заводимых моторов. Арестованные напряженно прислушивались: или кого-то выводят на расстрел, или же обнаружили отряд.
В камере зажегся луч карманного фонарика.
— Собирайся… на допрос…
Стойо узнал голос агента.
Все поняли, что на сей раз это конец. Должно быть, это понял и Стойо. Воцарилась гробовая тишина, она казалась невыносимой. В коридоре кто-то нервно кашлянул.
Грузовики с жандармами проехали через Каменицу в горы. На улицах не было ни души, только кое-где светились окна.
Взошло солнце. Красив рассвет на вершине горы Елин!