Я выскочил из дому и помчался к дяде Ангелу. Добежав до общинного управления, у входа увидел полицейского. И сразу сообразил, почему никто не должен слышать, что я скажу Ангелу Казакину, и почему он должен прийти, только когда стемнеет. Мне захотелось вернуться обратно, но я не вернулся. Знал — если вернусь, батя скажет: «У тебя заячье сердце. Не годишься ты ни в воеводы, ни в комиты».
Вечером у нас дома собрались Ангел Казакин, Георгий Туданов и другие. Мама что-то делала во дворе. Борька спал в люльке. Батя похлопал меня по плечу и велел ложиться спать. Я разделся, лег, но не заснул. Понял, что отец и его товарищи собрались для каких-то тайных дел, и это прогнало сон. Я был возбужден, меня охватило неосознанное чувство гордости за батю, мать и за самого себя.
А мама все не возвращалась со двора. Борька спал в люльке, а я ворочался под одеялом, так и не сомкнув глаз. Почему батя не позвал ни родных братьев, ни других родственников? Значит, эти люди, которые сейчас у нас в доме, ему ближе? А если полиция нагрянет?!
Мне стало страшно от этой мысли. Я вскочил с постели, быстро оделся и открыл дверь в комнату, где собрались взрослые. Они прервали разговор и уставились на меня.
— Почему ты встал? — строго спросил отец. — Я же тебе велел ложиться… — Голос его звучал сердито. Брови над переносицей сомкнулись.
Остальные молча поглядывали на отца и на меня. Я смутился, но все-таки продолжал стоять на пороге. Подбородок у меня начал дрожать.
— Попить, что ли, захотелось? — спросил батя уже более ласково и потянулся за кувшином с водой.
— Нет. Я не хочу пить.
— Тогда в чем же дело?
— А вдруг полицейские придут? — выпалил я. — Я выйду во двор и буду караулить.
Все громко рассмеялись. Я еще больше смутился, но упрямо стоял на своем.
— Почему вы смеетесь? Я пойду во двор…
Тогда батя подошел ко мне, обнял и поцеловал. Раньше он никогда не целовал меня.
— Нет, Гошо… Ты еще маленький. Придет и твое время, — сказал он. — Пока твоя помощь не нужна. Иди спи!
Только тогда я догадался, почему мама все еще суетится во дворе. Полицейские не смогли бы нагрянуть незаметно, пока она была там. Я пошел спать.
Когда Гитлер напал на Советский Союз, мне исполнилось приблизительно четырнадцать лет. В начале сентября братья Чолаковы, Чаушевы и еще двое из нашего села убили в Батаке нескольких полицейских и скрылись в горах. С тех пор отец целыми ночами где-то пропадал и очень редко приходил домой. Два-три раза к заметил, что он возвращался после вторых и даже третьих петухов. Так и шла жизнь, пока не настал тот февральский день 1942 года, когда и он ушел в горы…