Человек на балконе (Рашев) - страница 86

С меня было достаточно. Провинциальное приключение стало больше напоминать ужасающий ночной кошмар. Несмотря на многочисленные возражения со стороны пьяных уже подруг, я попрощался с ними, оплатил счет и устало отправился обратно к себе, в «Север».

На следующий день, по пути в павлодарский аэропорт, я размышлял о том, что из Алматы все-таки следует время от времени выбираться. Необходимо выезжать, посещать провинциальные места, разговаривать с застенчивыми деревенскими девушками и пробовать каждый залитый майонезом «салат», который они забрасывают на вашу тарелку. Что, несмотря на трагичность и мрачность маленьких городов, именно там события случаются экстраординарные. Могучие, страшные, торжественные. Мысли мои занимали моя женщина и моя Родина. Обе они порой сливались в один образ… А в это время, мимо уносящей меня вдаль от Павлодара «камри» денщика Андреева, мимо серых хрущевок и бетонных плит, медленно проезжал еще один суровый и одинокий, будто прошедший множество жизненных испытаний, трамвай. Город Павлодар жил своей жизнью. Вряд ли у него в это время был еще наблюдатель, помимо меня.

Такой тяжелый груз болезни навалился на меня, когда я наконец очутился у себя на балконе после нескольких дней командировок. Я не хочу казаться нытиком. Больше всего на свете мне противен образ эдакого слюнявого, бородатого, докучливого призрака интеллигенции. Но вот я здесь, пишу еще один сопливый текст. Уже недели две, как я являюсь «удачливым» носителем какой-то странной инфекции, поразившей мой язык. Зараза подкралась тихо: сначала опухла правая сторона языка, но после сложной антивирусной терапии крепкими алкогольными напитками опухоль сошла на нет, чем вызвала буйную радость и возобновившуюся волю к жизни у автора этих строк. Но наша жизнь ведь иронична, не так ли? Блядь она, эта жизнь, нет? Левая сторона языка не заставила себя долго ждать — через несколько дней опухла и она. Мне невероятно больно разговаривать и произносить заумные фразы, каждое сказанное слово доставляет нечеловеческие муки и страдания, автоматически становясь золотым. Моя нынешняя речь весьма лаконична и прямолинейна, и состоит из нескольких фраз: «да», «нет», «раком повернись!».

Неспособность высказаться делает человека мрачным и угрюмым, заставляя оного много думать и смотреть на вещи под другим уголком. И еще вспоминать. Я вспоминаю своих баб. А что еще? Я прожил довольно гадкую жизнь, полную конфликтов и неприятных моментов, и бабы — это единственные светлые воспоминания в больном мозгу болеющего непонятной вирусной инфекцией человека. А что если завтра подыхать? Кто еще, если не я, вспомнит этих баб на страницах виртуальных откровений? Так и помрут в безвестности.