Поэтому, отправив быстро Наташку вверх, Анатолий Иванович вскочил опять в кабинет, прикрыв спокойно за собой дверь, поправил сползший галстук и правой ладонью тихо пригладил совсем короткие, под боксера волосы. Только теперь, топоча и матерясь, они вваливались в коридор.
Анатолий Иванович Корзубов слушал, стоя посередине кабинета, поворачивая правое ухо к двери, и хорошо понимал, что ведут к нему попутно задержанного мальчишку, ибо своих ребят-дружинников — не важно, что без повязок, — как и самого Колю Кадырова углядел он сразу впереди толпы в окно.
— На-зад! — спокойно скомандовал им Корзубов, когда рывком распахнулась дверь. — Все назад! Ты, Емлютин, и ты, Петрячков, ты тоже, прошу, Коля, — кивнул он Кадырову-младшему, — обеспечиваете порядок во всех помещениях оперпункта! В четырнадцать сорок пять я начинаю вручать пластинки. Всем, кроме этого, — указал он на мальчика в старой Наташкиной куртке, — покинуть немедленно кабинет!
И пока двое студентов-бригадиров вместе с Кадыровым-младшим, который моргнул понимающе, оттирали толпу назад в коридор, Анатолий Иванович подталкивал их не торопясь в спины ладонями.
Затем Анатолий Иванович закрыл за ними дверь на ключ и, присев к столу, вздохнул, достал из папки допросный бланк.
— Фамилия, имя, отчество?
— Жадин Петр Константинович.
Корзубов переспросил еще раз год рождения, потом, проставив, разумеется, в графе отчетливо: «Тысяча ДЕВЯТЬСОТ шестьдесят второй», поднял глаза на Жадина Петра Константиновича.
Петр Константинович Жадин сидел на стуле перед его письменным столом в Наташкиной, еще из восьмого класса, выгорелой куртке и тоже во все глаза глядел на него. Глаза у мальчика были большие, волосы легкие и золотистые, совсем не длинные, а рот крохотный, очень яркий, и над верхней губой уже пушок.
— Здравствуйте, — сказал мальчик тихо, — то-ва-рищ Леонард.
— Как?! — выговорил наконец Корзубов.
— Так, — заулыбался Петя. — Товарищ Леонард, я счастливый и живой.
— Ты… ты погоди! — Наставляя на него ладонь, Корзубов медленно отодвинулся вместе с креслом от стола. — Это что все значит?!.
— Это значит, — опять ему улыбнулся Петя, — что я живой.
Корзубов затылком вместе с креслом уперся в стену, а сзади, будто в голову ему, тычком ударили по стене.
Сзади били, как видно, с размаху по стене табуреткой, ножками изо всех сил, а справа вдруг тоже начала грохотать под кулаками коридорная перегородка, и оттуда отчаянно ему закричали:
— Верните ангела!
И Корзубов привстал.
Он не знал еще, что «Эмма» со второго этажа вдруг повернула назад, бегом спустилась сюда в коридор, принялась кричать и колотила по стене чем попало.