Ручка дверей из тамбура дергается, входит девушка-проводник с трехгранкою — ключом.
— Там везде открыто?..
— А вам куда?
Он не отвечает. Он бежит. Горбатые железки под ногами перехода, грохотание колес. Что главное… Главное: «Если разыскать хочешь бичевую хавиру, — так в городке, в отделении сказали, — щупай музейный двор». Какая «хавира» теперь.
Вот он, их вагон. Точно. Верхние полки. Сашка… А Сашка — там спит.
Он медленно садится внизу, с самого края.
— О-о! — во весь свой полубеззубый рот радуется благодушный сосед-«строитель», и бабушка улыбается проснувшаяся на своей нижней полке. — А мы думали, вы отстали, молодой человек.
— Нет. Не отстал.
Он дышит, дух переводя от бега. Дышит.
Потом Павел Григорьевич встает.
Из окна не дует больше, окно поднято, и сын его спит на верхней полке лицом к нему.
Сашка открывает наконец глаза, смотрит туманно, и снова закрывает глаза. Сашка отворачивается к стенке.
Без звука, не дергаясь, не шевелясь, кусая губы от ненависти, он не спит. Давно. С ментами его ловил… Его отец. И даже Банан — наводчик… А он — послушный, трусливый, как отец, — возвращается назад под угрозой: или — «или срок дадут»! Маша… Еще песня, говорят, когда-то была: «С любимыми не расставайтесь». Отец его как предатель. Потому что с любимыми не расставайтесь. С любимыми — не расставайтесь!..
Деревья голые во дворе, серые, корявые. А ветки черные, раскидистые, они все громадные, как оленьи рога.
Стоят деревья перед перекошенными флигелями: наполовину серые деревья, сверху черные. Только ветки, может, они не мертвые — мокрые от дождей, на них кора тоньше. И лужи кругом…
Двор огромный, была ограда раньше, но теперь видны бредущие по переулку две старухи, перекрещенные, как пулеметными лентами, белыми скрутками туалетной бумаги на шпагатах.
Чтобы не рыскать, сказал, а сразу найти дом, главная примета: к столбу крылечка, что с крышей-навесом, прицеплен детский волчок. «Разноцветный. Заметен издали…» Вместо звонка привязан, что ли?..
У него под курткой на ремне болтается «Зенит», самый новый: «11-ый», мешает. Он отпихивает его, отводит назад, на спину под курткой.
Затем в обе ладони он берет волчок и крутит, вдавливает вовнутрь ручку, придерживая скользкий жестяной бок. Толку никакого.
Тогда он ударяет, потом колотить начинает этой жестянкой по деревянному столбу.
— Кто там?..
— Открывай! — Он стоит, прижимаясь щекой к запертой двери. — Я пришел, это я, Александр.
— Заходи.
Дверь приотворяется скрипуче. В коридорчике тьма.
— Осторожно — ступеньки вниз. — Хозяин из темноты сбоку хватает его за руку. Действительно, ступеньки вниз. — За мной иди. Не бойся… — И ведет за руку.