Ему ли не знать?
И сокрушенный пошел в избу.
К Кокорюковой Пелагее.
9
Под утро прискакали баловники. Вдвоем на одном козле. Озабоченные и торопливые.
– Решай, барин! Чтобы сейчас!!
И зачастили:
– Забавничий.
– Потешничий.
– Шалопутничий-краснобайничий.
– Куролесничий-дуракаваляльничий или чепушинничий-ахинейничий.
Помолчали, чтобы переварил услышанное.
– Это чего?
– Это, – объяснили, – должности. При тебе. Как величать и кого пожаловать.
– А так нельзя?
– Так, барин, уже нельзя. Не способствует. К умалению склоняет. К твоему умалению и умалению нашему.
Поглядел на них: то ли смеются, то ли всерьез.
– Всерьез, барин. Это всерьез.
Обскакали вокруг. Пустили козла в галоп:
– А Кирюшка, барин, лес сводит...
Гакали топоры по округе. Деревья со скрипом клонились. Ахала земля под тяжестью, передыхала и снова ахала. А Кирюшка весело выхаживал по округе, головой над всеми, тычки раздавал.
– От кого прятаться? – говорил. – От кого деревню скрывать? Чужих нету, а к своим мы нараспашку... Так говорю, мужики?
– Так, – отвечали с опаской, топорами махая. – Так, батюшка Киприан. Тебе, сокол, с высоты виднее. Вон ты у нас какой, дуб дубом. С тычка и за бугор.
Проглядывали прогалы на все стороны. Лес поредел заметно. Открывалась Талица на бугре: подходи и грабь.
– Перестать сейчас же!
Затихло.
Топоры повисли в руках.
Кирюшка встал перед ним, свысока поглядел на макушку:
– Как перестать, барин, когда начато? Мы этот лес на тёс пустим, на бревна для высоких теремов.
– Мне не нужны терема, – сказал Воняло.
– Мне нужны, – сказал Кирюшка. – Чтоб головы не гнуть.
И топоры загакали снова.
– Отрави его, барин, – шептала Авдотька. – Я тебе зелья наварю...
– Решай, барин, – торопили баловники. – Потешничий или пустомельничий? А то нас Кирюшка переманивает. К своему ко двору. У него и кормов больше, и баловства требует меньше.
Горох Капустин сын Редькин этого не стерпел:
– Вот я царю донесу. За самоуправное самовольство. Он тебя в вине сварит, батогами забьет, клещи с иглами испробует, когти-мясодралы!
Кирюшка струхнул, ростом вроде опал:
– Ну и ладно... Ну и пускай. Твое – тебе, мое – мне... Авдотька, пошла в кувырки!
Авдотька закувыркалась в пыли, подол задирая и хозяина теша.
– Барин, удави его... – шептала беззвучно. – Удави его, баааарин!..
Кирюшка гоготал, потешаясь.
Деревья валились без остановки, открывая подходы.
Теперь уж найдут, не заплутают...
10
К полуночи поскреблись в окно, как мышь скребется под половицей: пуганно, но с напором.
Перелез через Кокорюкову Пелагею, дверь приоткрыл: луны нет, лица не разобрать.
– Барин, – спросили без звука, – доносы принимаешь?