- И кто это, отец?
- Якудза.
- Эти бандиты? - удивился Николай, - И с чего ты решил, что она с ними связана?
- У неё на теле цветные татуировки, - пожал плечами адмирал, - А с такими татуировками женщины на воле не живут. Они либо находятся под крылом банд якудза, либо лежат в гробу. И я даже не знаю, кого она боится больше. Меня или их. Но в любом случае явно пытается подстраховаться.
- Цветные татуировки у женщины, - приподнял бровь Вирениус-младший, - Это, пожалуй, было бы интересно посмотреть.
- Ну так займись, думаю, её такой вариант тоже устроит. А я подумаю, как бы подмять хотя бы одну из этих группировок под нашу разведку. И возможно связи Оливии тут смогут помочь. Всё одно ей ни от меня, ни от жандармов уже не отвертеться. И как то жизнь свою спасать надо будет. Ведь она будет жива, пока будет кому-то интересна. И я думаю, она это хорошо понимает.
Но сейчас адмирал, без задней мысли вошёл в гостиную и замер как вкопанный. При виде застывшей парочки на диване. И если мичман фон Гернет среагировал быстрее, чем адмирал успел сказать хоть слово, и, схватив оружие, и на ходу подтягивая брюки, выпрыгнул в окно, то Аюми взвизгнув, вся сжалась и попыталась прикрыться руками. И выругнувшись Вирениус развернулся и постарался как можно быстрее выскользнуть из комнаты. Столкнувшись в коридоре с китаянкой, которая бросила быстрый взгляд на мужчину, пытаясь понять его реакцию. Но встретившись взглядами с мужчиной, тут же попыталась убежать, но не успела. Вирениус схватил её за руку, и буквально кипя от бешенства, произнёс:
- Ещё раз подставишь госпожу, вылетишь из этого дома, вместе с детьми и без рекомендательного письма. Причём в деревню, которую на следующий день займут японцы.
И тяжело выдохнув, мужчина продолжил:
- Накроешь на обед, в столовой, потом поможешь госпоже привести себя в порядок к обеду. И ступай. Тебе придётся очень постараться, что бы я это забыл. И вылезти из кожи вон, чтобы понравиться госпоже. Одно её слово, и ты вылетишь на улицу.
Казалось, что китаянка, что хочеть высказать, то что она знает. Глаза вспыхнули, она встрепенулась, рот открылся, но в следующий миг Ли передумала, рот закрылся, при этом губы недовольно скривились, плечи сникли и понурив голову женщина побрела на кухню.
И когда, вся пунцовая, опустив голову, Аюми вошла в столовую, то Вирениус стоял лицом к окну. И только поняв, что девушка вошла в комнату, он произнёс:
- Мне не стоило туда входить, но я не ожидал. Извини. И я всё понимаю, наши европейские условности не могут быть приняты в Японии. Как и нам следует учитывать ваши традиции. И тут мне повезло. Будь твоя мама воспитана в Европе, от обвинений, что это я тебя не уберёг, мне было бы не отвертеться. А так, по японским меркам ничего такого страшного не произошло.