— Кто это?
Кассандра завороженно разглядывала контуры старческого тела, синие дорожки вен, проступавшие под кожей. Она вновь подумала о тете и вдруг ощутила безмерное одиночество. Только бы Агнесса благополучно вернулась из Абано. Без неепалаццобыл таким пустым, что даже желанная свобода теряла свою сладость.
— Не знаю. Цыганка. Торговала циновками на воскресном базаре.
Фалько провел кончиком пальца вдоль ключицы старухи.
— Удивительная вещь человеческое тело. Каждая часть по отдельности такая хрупкая, а как ловко получается, если сложить их вместе. Жизнь полна противоречий.
Кассандру смущало, что его мысли в точности совпадали с ее собственными. Ей не хотелось, чтобы Фалько дразнил ее за склонность к сочинительству, как это делал в детстве Лука.
— Жизнь полна противоречий. Люди сильны и слабы одновременно. Жизнь бывает к нам жестока, а назавтра дарит надежду, — задумчиво сказала она, чувствуя, что слова ее звучат так избито.
Фалько отвел глаза и принялся перебирать холсты.
— Я повидал достаточно жестокости, — произнес он. — И чаще всего творили ее так называемые праведники. Почему вера превращает людей в кровожадных тварей? Войны, казни…
Голос Фалько дрогнул, и Кассандра поняла, что мысли его бродят очень далеко от мастерской Вечеллио. Впрочем, печаль вскоре рассеялась, как утренний туман при первых лучах солнца.
— Итак, — начал он, сворачивая холсты. — Я прошел испытание, синьорина Кассандра? Достоин ли я писать ваш портрет?
Кассандра покосилась на ноги, торчавшие из-под помятой юбки, и живо представила лица Агнессы и Луки при виде такого шедевра.
— Ты ведь не собираешься его выставлять? — спросила она с надеждой.
— Вообще-то я собирался повесить его на набережной Большого канала. Название такое: «Синьорина Кассандра Каравелло, почти обнаженная». Как тебе?
— Очень смешно!
— Я тоже так подумал.
Фалько передвинул табурет с мольбертом на середину комнаты и жестом пригласил Кассандру занять место на кушетке:
— Прошу вас.
Он переставил поближе лампы, вполголоса сетуя на плохое освещение.
— В обычных обстоятельствах, — признался Фалько, — я предпочел бы писать тебя днем. Это единственный способ добиться правильного света. Но мне нечасто доводиться выбирать обстоятельства. А с тобой все необычно.
Кассандра вспыхнула; на ее лицо ему придется потратить немало красной краски.
— Сядь по-другому, — распорядился Фалько. — Можно подумать, под тобой еж.
Кассандра поменяла позу, но Фалько только расхохотался.
— Позволь-ка мне.
Подсев к девушке, он осторожно повернул ее бедро, чтобы правая нога немного выступила вперед, потом поправил прическу, но в итоге разбросал волосы по плечам. Кассандра все пила настойку в надежде, что хмельное питье поможет успокоиться. Прикосновения Фалько пронзали ее точно молнии. Воздух в мастерской с каждой минутой все сильнее накалялся.